Валерий Гвоздей - Клуб любителей фантастики, 2013
Столы массивные, длинные, рядами, в середине — широкий центральный проход. Стулья-кресла. На стульях сидят люди, склонившиеся над книгами. Выдача книг у дальней стены, причём окошек много — одиннадцать, кажется, арочных, с ребристыми колоннами, отчасти повторяющими арки фасада. Но цвет другой, под дерево.
Пройдя через зал, к выдаче, я понял, что ошибся, — дерево было натуральное. Улыбчивая девушка-библиотекарь выдала книги.
Я взял их стопкой. И стал искать свободное место. Искал также Моралеса.
В душе молил Господа, чтобы стул нашёлся по соседству…
А вот и Моралес. В джинсах, кроссовках, в белой рубашке, в спортивной куртке. И место есть, слева, не бок о бок, через одного.
Не теряя времени, я сел на стул-кресло, положил книги перед собой, уперев всю стопку в фигурное основание лампы.
У Моралеса книги тоже лежали стопкой. На корешках можно разглядеть названия.
Ого… На английском, на французском, на испанском. Два томика на итальянском. Так, чего доброго, и до японского доберёмся. И до китайского.
Одна книга из знакомых. О ней и пойдёт речь.
Может, в первый день установить контакт не удастся.
Ничего, я подожду, выберу подходящее время.
* * *Сняв верхнюю книгу из стопки, я раскрыл её, стал просматривать, вспоминая текст.
Мужчина справа тяжело вздохнул и встал, очевидно, собираясь перекурить. Опустив голову, побрёл к дверям.
Нас с Моралесом разделял стул. Надо воспользоваться моментом.
— Извините. — сказал я на английском.
— Вижу, у вас монография Стивенса… Новая книга Фостера опровергает все основные положения Стивенса. На мой взгляд, Фостер, — я постучал ногтем по раскрытой книге, — значительный шаг вперёд. Читали?
— Ещё нет. — Моралес смотрел то на меня, то на книгу. — В чём суть?
Я зацепил его. Теперь надо осторожно выбирать леску.
— Давайте выйдем, расскажу.
Он поднялся, и мы с ним пошли к выходу.
— Похоже, наши интересы пересекаются, — говорил я. — Хотел бы услышать ваше мнение. Судя по набору книг, вы кое-что понимаете в проблеме. Неожиданно Моралес спросил:
— Вы из Франции?
— Почему вы решили? — Я на всякий случай простодушно улыбнулся.
— Французский акцент.
— Как вы охарактеризуете свой? Парень остановился, вынудив и меня остановиться:
— Вы не ответили на мой вопрос.
Его лицо вдруг стало оплывать, черты обретали странную текучесть.
Глядя в тёмные глаза Моралеса, я почувствовал головокружение.
В этих глазах была зияющая, ледяная бездна.
Зазвенело в ушах. Предметы заколыхались в серой пелене, которая сменилась чернотой.
Я полетел куда-то вниз…
Открыв глаза, увидел над собой две шеренги люстр и потолок.
До потолка, наверное, метров около пятнадцати. Он коричневый, под дерево, с крупными вставками росписи, вроде голубых небес с облаками. Впрочем, дерево, скорее всего, натуральное.
— Вам лучше? — участливо поинтересовался чернокожий в форме охранника.
— Да… Где Моралес?
— Какой Моралес? Вы потеряли сознание — перетрудились, наверное. Молодой человек в спортивной куртке вызвал меня.
— Где он?
Через силу я пытался встать.
Колени подломились, я снова лёг на пол.
— Вам нельзя двигаться!.. — испугался чёрный охранник. — Подождите, сейчас парамедики явятся. Лежите, пожалуйста. Не шевелитесь.
Моралес непрост, сразу раскусил меня. Свалил каким-то гипнозом. Я спугнул его…
Потом явились парамедики, увезли несчастного иностранца, который по неосторожности перетрудился в библиотеке Нью-Йорка.
Придя в себя, я позвонил американским коллегам.
Что «вечному студенту» можно инкриминировать?
Только подделку документов, получение образовательных, платных и бесплатных, услуг, на основании поддельных документов.
Все счета, в том числе и связанные с образованием, парень оплачивал сполна, из неведомых источников.
Задержать Моралеса не удалось. Полагаю, он выехал из страны, хотя ни одна камера наблюдения, в портах, в аэропортах, на железнодорожных вокзалах, никого с лицом Моралеса не заметила. Ещё бы.
В момент отъезда лицо у него было иное.
* * *Конечно, я не могу доказать то, что понял о «вечном студенте».
Он не человек.
Кто?
Не знаю.
Хочет встать над миром. И в этом свете настойчивое стремление в совершенстве изучить методику управления людьми наполняется каким-то жутким смыслом. Использует накопленные человечеством знания — против человечества. Очень хитро.
Очень просто.
Видя на экране телевизора набирающих силу политиков разных стран, я вглядывался: он, не он?
Примет любой внешний облик.
Только внутренняя суть не изменится, та, что я разглядел в его глазах.
Нашёл по глазам.
Европеец средних лет.
Пока не президент.
Охрана пока так себе.
Его лоб в перекрестии визирных меток. Я буду стрелять в голову.
Надеюсь, такой выстрел для него смертелен. ТМ
Тимур Алиев
Мурад Магомадов
ИВАНОВ. И ПЕТРОВ
2'2013
21:30 — показывали часы на руке у Сигизмунда Бахтияровича. 22:30 — будильник на столе перед ним. На первый взгляд, ничем не примечательное расхождение показаний между двумя приборами для отсчёта времени. Однако их обладателя оно приводило в дикий восторг. Он то хлопал себя руками по лысине, то шёл вприсядку по кругу. Причина такого взрыва эмоций была проста — машина времени, изобретённая талантливым инженером С.Б. Ивановым, действительно работала.
Только что в своей лаборатории он произвёл пробный запуск установки, выставив таймер временного прыжка ровно на шестьдесят минут вперёд.
И через мгновение очутился в будущем, пускай и отстоящем от его времени всего на один час.
Внутри Иванова бушевала буря чувств. «Всего лишь один час для человека, но целая эра для человечества», — гордо, но неоригинально думал он.
Два последних десятилетия он работал над созданием машины времени. Все эти годы Сигизмунд Бахтиярович не пил, не курил, не увлекался азартными играми и не ухаживал за чужими жёнами даже на черноморском побережье. Вместо этого он строил графики, решал формулы и паял схемы в своём крохотном кабинете на втором этаже Института по изучению времени. Но теперь Иванов был готов восполнить все свои прошлые жизненные потери торжеством первооткрывателя и будущего нобелевского лауреата и миллионера. Однако первым делом изобретатель намеревался прокатиться по времени. Он не испытывал иллюзий по поводу будущего своего изобретения, резонно опасаясь государства в погонах и без них. «Пока на машину времени не наложили лапу, — рассуждал он, ничуть не сомневаясь, что так оно и случится, — ею нужно попользоваться».
