Валентин Рич - Мушкетеры (Сошедшие с неба)
— Что уж там! — сердито сказал Тарасюк. — К вам у меня претензий нет. Вы-то сделали всё...
Впереди на шоссе зажегся фонарь, луч скользнул по машине.
Григорий достал из чемодана пачку московских сигарет, угостил шофёра, а потом вылез из машины и направился прямо к фонарю.
Подойдя поближе, он разглядел высокую фигуру полицейского в плаще и феске.
— Никак не могу, — сказал полицейский, едва Тарасюк приблизился к нему. Лучше не просите!
— И не надо, — равнодушно промолвил Григорий. — Я ещё молодой. Мне спешить не обязательно.
Полицейский улыбнулся. Он был по крайней мере вдвое старше Григория.
— Не найдется ли закурить?
Тарасюк протянул пачку сигарет полицейскому.
— Почему одну? Берите полдюжины! Стоять-то всю ночь!
— Боюсь, что вы правы, — добродушно проворчал тот. — Это только так говорится: «немного»...
— По сравнению с вечностью одна ночь — совсем немного, — заметил Григорий, щёлкнув зажигалкой.
Полицейский, подмигнув Тарасюку, прикурил свою сигарету и как зачарованный уставился на зажигалку.
Зажигалка и впрямь была необыкновенной: золотая ракета с искрами, вылетавшими из дюз.
...Вдали раздалось напряжённое гудение, а через несколько минут из-за поворота выплыли ослепительно сверкающие фары.
Полицейский зажёг зелёный фонарик.
Сотрясая землю, мимо Тарасюка медленно проехал тягач с прицепом.
И вслед за тем снова вдалеке раздался напряжённый гул.
— Ну и здоровый! — восхищённо произнес Тарасюк. — Не автомобиль, а целый вагон! Вы не знаете, сколько может поднять такая громадина?
— Семьдесят тонн! — с гордостью сообщил полицейский,
— Держу пари на зажигалку, — негромко промолвил Григорий, — что с трёх раз угадаю, какой груз они везут!
Полицейский подошёл поближе и явно заинтересованным тоном спросил:
— А если не угадаете?
— Семь бед — один ответ! — рассмеялся Тарасюк. — Если не угадаю, придется покупать новую.
Огненные глаза очередного тягача показались из-за поворота.
Полицейский зажёг красный фонарик.
— Что случилось? — крикнули из кабины, когда тягач с тяжёлым скрипом остановился в двух шагах от Тарасюка.
— Проверка! — объявил полицейский, легонько подтолкнув Григория к прицепу, а сам, с большей лёгкостью, чем можно было предполагать по его плотной фигуре, вскочил на колесо, подтянулся и заглянул за высокий борт.
— Ну! — нетерпеливо шепнул он.
— Атомная бомба! — произнес Тарасюк трагическим шёпотом.
Полицейский презрительно фыркнул:
— Раз!
— Новая колокольня для монастыря святого Гильома?
— Два!
— Марсианский корабль для туристов?
— Три!.. А ну-ка лезьте сюда!
Григорий не заставил себя ждать. Одним прыжком он вскочил на колесо и заглянул в кузов.
Там было пусто!
Полицейский с победным видом поглядел на Тарасюка, первым спрыгнул с прицепа, любезно предложил руку Григорию и зажёг зелёный фонарик:
— Всё в порядке! Можете ехать!
Обдав Тарасюка тучей дизельного дыма, тягач взревел и тяжело тронулся с места.
— Ну как? — весело спросил полицейский.
— Не хочешь — не берись, а взялся — не журись! — в тон ему ответил Тарасюк, вручая зажигалку.
...Только на рассвете, когда длинная колонна тягачей, натужно ревя, проследовала в обратном направлении — к Бейруту, старенький «додж» смог двинуться дальше.
Полицейский приподнял феску и поклонился Григорию, как старому знакомому.
Через два часа машина въехала в кривые улочки Хирбета, образованные — как и везде на Востоке — не домами, а глухими глинобитными заборами.
— В гостиницу? — устало спросил шофёр.
— Сначала к пирамиде!
Проскочив Хирбет за какие-нибудь пять-шесть минут, «додж» запрыгал по грунтовой дороге, изрытой тяжёлыми скатами тягачей, потом выехал на каменистое плато с остатками кирпичных сооружений явно почтенного возраста и, наконец, остановился.
Поломанные кусты, погнутые стволы молодых деревьев, глубокие отпечатки шин на земле — всё это не оставляло никаких сомнений в том, что тягачи были здесь. Но зачем?
На площадке, размером в хорошее футбольное поле, засыпанной щебнем, валялись небольшие валуны. А дальше, у края холма, возвышалась знакомая Тарасюку по десяткам фотографий трёхгранная пирамида.
Перескакивая через маленькие камни и огибая на бегу большие, Тарасюк, запыхавшись, подбежал к каменному великану и шагов за двадцать от него остановился.
Ближе подходить не хотелось. Очень большие предметы лучше рассматривать издали.
Григорий стоял и думал о тех, кто оставил этот удивительный знак. Знак чего? Этого, к сожалению, пока никто не знает.
Медленными шагами Григорий подошёл к пирамиде и положил ладонь на её шершавую грань.
И тотчас же отдернул руку в величайшем изумлении.
Или он сошёл с ума, или только что совершил великое открытие. Хирбетская пирамида была сделана не из песчаника. И не из базальта, не из доломита, не из гранита, не из мрамора...
Григорий ещё раз погладил стенку, внимательно осмотрел её, машинально сунул в рот сигарету, чертыхнулся, не обнаружив в кармане зажигалки, и с минуту простоял в глубоком раздумье.
— Чушь! — наконец воскликнул он. — Дикая чушь! Древние не знали железобетона!
— Вы совершенно правы! — раздался рядом незнакомый голос.
Тарасюк обернулся. Около него стоял высокий, очень худой мужчина в белой рубашке и грубых парусиновых брюках.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
КОЗА ЖОЗЕФИНА И ЗАГАДОЧНАЯ НАХОДКА
Между нами говоря, взрослые любят преувеличивать свою роль в истории. И очень не любят признавать, что большей частью своих достижений человеческая цивилизация обязана не им. Ещё пока взрослые не вырастут как следует, они всё отлично понимают. Но как только выбьются в большие, сразу начинают посматривать на всех, кто меньше ростом, сверху вниз.
И только иногда скрепя сердце они вынуждены отдавать ребятам должное. Слышал ли, например, кто-нибудь пословицу «Истина глаголет устами взрослых»? Конечно же, не слышал. Потому что такой пословицы нет. Зато пословицу «Устами младенца глаголет истина» знает каждый.
Или история с голым королем! Все взрослые вели себя в этой истории не слишком умно — и король, и министры, и многие другие. А кто сказал, что на самом деле никакого платья на короле нет? Может быть, всё-таки какой-нибудь взрослый? То-то же!
Мы уж не говорим о том, как плохо пришлось бы вдове Дуглас, а может быть, даже и судье Тэтчеру, если бы не Том Сойер. Индеец Джо перерезал бы их, как куропаток.
