Александр Мирер - Мост Верразано
— Уф, полдня не курил, — с чувством сказал Умник, разжигая сигарету.
— Это как?
— Проклятые пуритане, при виде сигареты плюхаются в обморок, — объяснил Умник.
Он был прав наполовину: не курил и не терпел табачного дыма сам Си-Джи, а вот Энн у себя в кабинете покуривала.
Они отлично посидели в баре уютного кафе; такого набора хороших вин Умник давно не видел и на радостях заказал бордо 1968 года. Потребовал улиток и еще какую-то чертовню, так что Рон только хлопал глазами. Умник болтал с барменом, когда у того было время, а оно по преимуществу было, потому что, как бармен выразился, «эти траханые недоноски в легислатуре запретили курить в траханых местах кроме как возле бара, если вокруг этого траханого бара, парень, есть пространство, чтобы дым развеивался, а кафе, сам видишь, стоит пустое».
Так они провели остаток дня, на мост Берразано не поехали, а вечером в номере мотеля принялись обсуждать, как разворачивать производство ЭИ в массовом масштабе, — хотя и решили когда-то, давным-давно, что таких разговоров до заключения контракта не будет.
Ночью пошел дождь, он не унялся и утром. «Гурон» блестел под фонарями, как лакированный; через улицу у овощной лавки корейцы натягивали тент. Господь Бог, похоже, отменил рассвет на этот день, и Умник ворчал и чертыхался, выезжая на скоростное шоссе Гоуэйнос — слепили огни встречных машин, а на Манхэттене стало еще хуже. Однако они не опоздали: «кондор» подъехал чуть позже них, мигнул фарами, приглашая двигаться следом. Экспедиция началась. Умник перестал ворчать и впал в неприятнейшее из своих состояний, угрюмое молчание, разрешить которое можно было только двумя способами: посадить гения за рабочий стол или поднести ему стаканчик неразбавленной водки. Езда на дальние расстояния при плохой погоде раздражает непривычного человека, а Умник невесть уже сколько лет не ездил дальше, чем на двадцать миль, — за исключением недавнего путешествия в Нью-Йорк: добрых 750 миль , конечно, однако они ехали с ночевкой и отдыхом среди дня,
Если не считать дурного настроения Умника, все складывалось хорошо. Позвонили из машины в машину по телефону, поговорили — вполне дружелюбно, Через два часа по общему согласию остановились в сервис-центре, и тут Джордж Миллер растерялся. На его памяти босс ни разу не посещал такие места — куда мог впереться любой грязнуля и потенциальный носитель вреда, — а тут он еще оказался в компании с такой подозрительной личностью, как этот господин Басс. Джордж почему-то невзлюбил Рональда с первого взгляда. Си-Джи, стараясь не рассмеяться, велел ему сходить в туалет и в буфет, если хочется, а потом уж сопроводить и его туда же. Джордж неохотно удалился, за ним сонно поплелся Рон, а Си-Джи пересел в машину Умника, прихватив с собой маленькую сумочку.
Умник угрюмо покосился на эту штуковину. Было уже позднее утро, дождь давно остался позади, небо просветлело, так что каждая мелочь и вблизи, и вдалеке вырисовывалась очень четко, словно картину мира, доселе туманную, навели на резкость.
Си-Джи молча расстегнул сумочку и достал прибор.
— А-а, — проворчал Умник, — Проверочка… Ну, мерь…
Си-Джи включил измеритель радиации. Показания были те же, что у него в кабинете, когда Мабен показывал, как пользоваться приборчиком.
— Тут должно быть поменьше, чем в вашем засранном городишке, — изрек Умник.
— А если завести двигатель?
— На ходу то есть? А то же самое. Нет у нас радиации, нету, хоть ты задавись.
"Тяжелый какой тип, — подумал Си-Джи. — Гений, тоже мне…»
— Не обращай внимания, — вдруг прогудел Умник. — Это не я, это день тяжелый.
Он словно читал мысли Клема. Си-Джи отвернулся, с досадой сознавая собственное смущение, и сказал:
— Послушай, Берт, я бы с удовольствием посидел за рулем.
Он заранее знал, что скажет Эйвон, — нельзя, мол, потому-то и потому-то. Так и вышло, но причина оказалась основательная — если резко отпустить педаль акселератора, получается некий эквивалент торможения двигателем-моторы на колесах начинают вырабатывать электроэнергию, посылают ее обратно в аккумулятор и так эффективно тормозят, словно и впрямь прихватились настоящие тормоза. Нужна привычка, надо хоть часок поездить по спокойной дороге, а на большом шоссе наверняка попадешь в неприятность — стукнут сзади.
Слушая гудение Берта, президент «Дженерал карз» разглядывал обширную, почти пустую в этот час стоянку вокруг сервис-центра, гряду низких холмов на западной стороне шоссе и само шоссе, особенно само шоссе. Асфальтовое полотнище, расчерченное белыми разделительными пунктирами (ночью они светятся под фарами), с бетонным забором, разделяющим встречные полосы… Уставленное знаками, указателями, предупредительными надписями, снабженное через каждую милю аварийными телефонными аппаратами… И все это уложено на пяти-, или десяти-, или Бог-знает-сколько-футовую подушку из гравия и бетона, и все это ухожено и постоянно ремонтируется, и полотно регулярно прерывается широкими площадями, перечеркнутыми линиями будок со шлагбаумами, где надлежит платить за проезд… И призрачно гудящая, нескончаемая череда автомобилей, мчащихся между пунктирами разметки, — днем и ночью, днем и ночью, — а если лететь над дорогой на вертолете — что для Си-Джи было последние годы привычней, — то можно увидеть, как рядом с этой живой полосой, и чуть поодаль, и поперек, и под углом бегут ее сестры, узкие и широкие, платные и бесплатные, со светофорами и без, и по всем, по всем полосам мчатся такие же нескончаемые разноцветные потоки.
Клем вспомнил, как еще мальчишкой познал это ощущение открытия — что дорога, по которой ты едешь сейчас в потоке машин, вовсе не единственная на свете. Его везли куда-то по «парковому шоссе» — это особый вид дороги, обычно она обсажена деревьями по бокам, и на разделительной полосе тоже деревья, — так вот, в одном месте шоссе выскочило на холм, там не стало деревьев, и открылся вид на равнину — где же это было? — зеленую, поблескивающую озерами и расчерченную линиями автомобильных трасс. Под холмом вползала в туннель шестиполосная змея, почти сплошь покрытая машинами, причем особенно много было громадных фургонов, а немного дальше эту широченную змею пересекал мост, и по нему шла дорога поуже — параллельно парковому шоссе. И дальше, за озером, шли еще дороги, и еще. Много…
Эти странные мысли пролетели за какие-то секунды. Действительно, странные для человека, выросшего, можно сказать, в обнимку с автомобилем и вложившего немало денег в строительство дорог. Но Си-Джи не был ординарным человеком.
Басс и Миллер вышли из дверей сервис-центра, и Умник объявил:
