Йон Колфер - Первый Доктор: Рука помощи
Но он все равно отвернулся, когда антигравитационный луч, как Доктор и приказал компьютеру, начал пожирать корабль изнутри, разрушая его на атомном уровне, так что все атомы разлетелись в разные стороны, смешавшись с воздухом.
Сьюзен крепко обняла его и плакала у него на плече.
Они выживут.
С ними все будет в порядке.
5Олдридж был, мягко говоря, удивлен.
– Доктор разгромил целую банду Пиратов Душ? Одной левой, простите за выражение?
Сьюзен постучала ногтем по какой-то штуке на рабочем столе Олдриджа, очень похожему на ТАРДИС в миниатюре.
– Да, мой дедушка с ними управился. Он закодировал систему антигравитационного луча корабля на свою ДНК, и импульс попал в него, а, следовательно, в нас всех. Это правда гениально!
Олдридж убрал крохотную ТАРДИС подальше от пальчиков Сьюзен.
– Там внутри гигантская осьми-акула, и я не думаю, что она очень обрадуется тому, что ты играешься с этой коробочкой.
– Осьми-акула, честно?
– Самая настоящая. Так что, пожалуйста, перестань трогать все подряд.
Сьюзен рассказывала Олдриджу об их приключениях, пока они ждали пробуждения Доктора после операции.
– Так что мы вернули детей обратно домой, а офицера оставили охранять дверь. Если повезет, то все они сочтут, что это было лишь сном.
– Значит, проклятие разрушено, – сказал Олдридж. – Не понимаю, почему эта семья просто не переехала. В Лондоне хватает домов, особенно для богачей.
Сьюзен принялась надевать на пальцы кольца с подноса, в итоге ухитрившись надеть целых три десятка.
– Расскажите, мистер Олдридж, а как вы делаете этот фокус со щетинками в бороде?
– Фокус с бородой – целая наука. Нужно всего-навсего постоянно тренироваться и каждый день на ночь выпивать стакан сильно разведенного яда. А теперь не могла бы ты вернуть все эти кольца на поднос? У меня тут серьезное дело, знаешь ли, а не магазин игрушек.
Из задней комнаты донесся стон, за которым последовал долгий приступ кашля.
– Где она? – послышался голос Доктора. – Сьюзен?
Сьюзен быстро сдернула кольца и кинула на поднос.
– Это дедушка. Он проснулся.
Она поспешила за ширму и увидела Доктора, который уже сидел на армейской койке в окружении сложнейшего оборудования, замаскированного под предметы обихода Викторианской эпохи.
«Однажды кое-кто попытался воспользоваться тем, что, по его мнению, было комодом, – как-то раз рассказал Олдридж Сьюзен, пытаясь уговорить ее ничего не трогать. – А в результате ему сшило вместе ягодицы».
– Я здесь, дедушка, – произнесла Сьюзен. – Все в порядке.
Тревога Доктора тут же исчезла, будто унесенная порывом ветра.
– Хорошо, дитя. Хорошо. Просто у меня под наркозом были такие сны… Сущие кошмары. А теперь, когда я пробудился и вижу тебя рядом, то и вспомнить их толком не могу.
Из-за ширмы выглянул Олдридж.
– Какая поэзия, какая экспрессия! Достойно того, чтобы старый хирург уронил слезу…
Доктор сделал недовольное лицо.
– Я так понимаю, Олдридж, что трансплантация успешна?
– Эта рука проживет дольше вас, если вы только не дадите какому-нибудь Пирату ее отрубить, – ответил Олдридж.
Доктор выставил перед собой левую руку и принялся пристально ее разглядывать. Единственным признаком проведенной операции была широкая розоватая линия вокруг запястья.
– Хм-м-м, – сказал Доктор. – Хм-м-м-м-м-м…
Олдридж подтолкнул Сьюзен локтем.
– Он всегда говорит «хм-м-м-м», когда ищет огрехи, но тут он их не найдет.
Доктор сел, потом встал и выставил руку перед Сьюзен для осмотра.
– Скажи-ка мне, внучка. Что ты думаешь?
Сьюзен слегка ущипнула ладонь, а потом потянула за все пальцы по очереди.
– Честно говоря, дедушка, мне кажется, что она немного великовата…
ЭпилогВ ту страшную ночь, когда Доктор сражался с Игби на крыше дома у Гайд-парка, на скамейке в Кенсингтонском саду в одиночестве сидел человек. У него было мрачное лицо, высокий лоб и большие добрые глаза.
Писатель по профессии, он достиг и некоторого успеха в театре, но пока еще не нашел ту волшебную идею, которая могла бы вознести его до высот Артура Конана Дойла, его друга.
Молодой писатель потянул себя за ус, вредная привычка, и поглядел на звезды, ища вдохновения. То, что он увидел там, длилось считаные мгновения, и потом он часто задумывался, произошло ли это на самом деле или только в его воображении, которое создало образ, поведший его к литературному бессмертию.
Ему показалось, что он увидел детей, окутанных звездной пылью и улетающих в ночь. А еще двух людей, сражающихся на крыше. Один, похоже, был пиратом, а у другого вместо руки был крюк.
Более получаса писатель пребывал в остолбенении, пока холод не просочился сквозь его одежду. Он достал из кармана несколько клочков бумаги, послюнявил огрызок карандаша и принялся писать.
