Виталий Вавикин - Здесь похоронен «Я» (Мой рыжий электронный Иисус)
Ребенок рождается в полночь. У матери сильное кровотечение, но она улыбается.
– Это девочка, – говорит акушер.
– Девочка, – шепчет мать, закрывает глаза и теряет сознание. Но не проваливается во мрак, как это обычно бывает. Нет. Она видит свет. Яркий, всепроникающий свет. Свет жизни. Свет бесконечного бытия. И она счастлива…
– Мы перепрограммируем киндрида вашей жены, и он будет служить вашей дочери, – говорит девушка службы поддержки счастливому и убитому горем отцу.
– Розали, – говорит он.
– Что, простите? – хмурится девушка.
– Мы хотели назвать нашу дочь Розали, – поясняет Куэйд.
– Хорошо, мистер Куэйд, – девушка улыбается. Меняет выражение лица быстрее, чем хамелеон, адаптируется к внешней среде. И все это ничего не значит. Так же, как фраза, что Розали – хорошее имя. Или, что она сочувствует.
Куэйд вернулся домой, уложил Розали в приготовленную колыбель и спросил своего киндрида, что ему теперь делать. Лицо робота просветлело материнской заботой.
– Мой маленький мальчик! – промурлыкал киндрид, посмотрел на ребенка и сказал, что она красавица.
– Сью умерла, – тихо сказал Куэйд.
– Я знаю, – сказал киндрид-мать. – Хочешь поговорить с ней?
– Скажи лучше, что делать с ребенком. – Куэйд принес пакет с купленными смесями.
– Я помогу тебе, – сказал робот. Он суетился у плиты, а Куэйд сидел возле колыбели и смотрел на Розали…
* * *– Он так больше и не женился, – сказала Розали своему супругу.
– У нас все будет иначе, – пообещал он, поглаживая ее округлый живот.
Но иначе не получилось. Хью забрала жизнь Розали, так же, как Розали когда-то забрала жизнь своей матери. И вот Диас возвращается домой и укладывает свою дочь в розовую колыбель.
– Не отчаивайся, – говорит ему киндрид голосом Розали. Диас плачет. Сидит возле колыбели и плачет, а робот суетится у плиты, приготавливая искусственные смеси и стерилизуя бутылки для кормления. А потом появляется Ивен. Невысокая, русоволосая, с широкими бедрами и маленькой грудью. И пытается заменить Хью мать. – Помнишь моего отца? – спрашивает Диаса его робот голосом Розали.
– Я не могу быть один, – говорит Диас. – К тому же Хью нужна мать.
– Я могла бы дать ей все, что нужно, – говорит робот, изображая на рыжеволосом лице негодование.
– Но ты умерла, – тихо говорит Диас.
– Шлюха! – заявляет его робот Ивен. Ивен молчит. Заплетает Хью рыжие волосы и молчит. – Грязная шлюха! – верещит робот. – Ивен закрывает глаза.
– Мама? – спрашивает Ивен Хью. – Почему этот робот тебя так называет?
– Не слушай его, – говорит Ивен.
– Как это не слушай?! – кричит киндрид-Розали.
– Уведи его, – просит Ивен Диаса.
– Извини, – говорит он, выходя на улицу.
– Ты еще и извиняешься перед ней?! – возмущается его робот.
– Она всего лишь хочет, как лучше, – говорит Диас.
– Она всего лишь – шлюха! – заводится робот-Розали. И так каждый день. За месяцем месяц…
– Нет, простите, – говорит девушка из службы поддержки и технического обслуживания. – Мы ничего не можем сделать с вашим роботом. Это часть вашей жизни. Часть вашего прошлого.
И так за годом год…
* * *Служба в церкви начинается в полдень. Ивен не верит в бога, но здесь, по крайней мере, нет киндридов. Они выстраиваются в очередь перед входом и ждут возвращения своих хозяев. Так что церковь – это единственное место, где можно законно побыть наедине с собой.
– Каково же тогда назначение закона? – говорит священник. – Он был добавлен из-за уклонений, до тех пор пока не придет этот Отпрыск, Кому было дано обещание. Закон был дарован через Ангелов с помощью посредника. Посредник, однако, представляет не одну только сторону, Бог же – един…
Ивен возвращается домой и снова выслушивает оскорбления робота с лицом и голосом Розали.
– Я больше так не могу, – говорит на исповеди Ивен. – Я хочу жить с Диасом, но не могу жить с его роботом! – она плачет и говорит, что хочет развестись.
– Весь мир в плену у греха, – говорит священник. – До тех пор, пока наследник еще ребенок, он ничем не отличается от раба, хотя и владеет всем. Он находится под охраной опекунов и слуг домашних до времени, назначенного его отцом. Так же и мы, пока были «детьми», были подчинены бесполезным законам этого мира. Но в нужное время Бог послал на Сына Своего, рожденного от женщины, и жившего по закону, с тем, чтобы освободил Он тех, кто находится под властью закона для того, чтобы Бог усыновил нас.
– И что все это значит? – спрашивает Ивен, шмыгая носом.
– Это значит, что Господь может принять тебя в лоно Свое, – говорит священник. Ивен возвращается домой и говорит мужу, что они могут спасти свой брак.
– Как?! – спрашивает он, косясь на своего робота.
– Нужно верить, – говорит она.
– Верить?! – усталость старит лицо Диаса на десяток лет.
– Просто поговори с отцом Смейджем.
– Что, шлюха, в веру ударилась?! – спрашивает ее робот Диаса, голос Розали. – Не поможет!
– Просто поговори. – Ивен целует мужа в губы. Слушает оскорбления робота и просит Диаса пообещать, что он сделает это.
* * *– И поскольку вы – дети Его, – говорит Диасу священник, – Бог послал Дух Сына Своего в сердца ваши, и взывает он: Абба!…
– Абба? – кривится Диас. – Это что группа какая-то?
– Это отец по-еврейски, – терпеливо поясняет священник и повторяет: – И взывает он: «Абба! Отец!». И таким образом не раб ты более, а сын. А если ты – сын, то Бог сделал тебя таким же наследником. В прошлом, когда не знали вы Бога, вы были рабами богов, которые и не боги на самом деле. Теперь же, когда знаете вы Бога (или, вернее, когда стали вы известны Богу), как же это вы снова возвращаетесь к этим жалким бесполезным законам, которым снова пытаетесь служить?
– Разве у нас есть выбор? – вздыхает Диас, вспоминая оставшегося на входе в церковь киндрида.
– Есть, – говорит священник. – Не самый простой, но есть. И сложность здесь в том, что те, кто хочет, чтобы соблюдали вы закон, кровно заинтересованы в вас по причинам недостойным.
– Простите, – говорит Диас. – Я, конечно, все понимаю, но мы ведь не можем всю жизнь оставаться в этих стенах?!
– К сожалению да, – говорит священник. – И на всей этой планете давно уже не осталось ни одной открытой границы, перейдя которую, вы сможете обрести свободу. Но разве мы ограничены этой планетой?
– Но я ведь родился на Земле, – говорит Диас. – Я не смогу бросить все и уехать. К тому же законы о киндридах действуют во всей солнечной системе.
– А за ее пределами? – спрашивает священник.
