Генри Пайпер - Неслух
Женщина принялась жестикулировать. Она указала на деревню на холме. Потом очертила в воздухе контуры подаренного накануне ведра и резко дернула рукой, точно вырывала его у себя. Затем изобразила нож, бандану и другие предметы и снова символически их отобрала. Имитировав удары, показала синяки на себе и на мужчине. Разыгрывая эту пантомиму, она что-то возбужденно говорила высоким пронзительным голосом. Мужчина, как и вчера, бормотал свое «груух-груух».
— Нет, мы не можем предпринимать карательных действий, — решил Мейллард. — Не сейчас. Но для них нам придется что-то сделать.
Похоже, парочка не жаждала мести. Женщина повернулась к деревне и сделала выразительный жест отрицания, затем поклонилась терранам, прикрыв брови ладонями. Мужчина повторил ее действия, затем сванты выпрямились. Женщина указала на себя и мужчину, обвела рукой круг сборных домиков и посадочный модуль и засуетилась, подбирая воображаемый мусор и подметая воображаемой метлой. Мужчина принялся стучать воображаемым молотком и рубить воображаемым топором.
Лилиан негромко хлопнула в ладоши:
— Хорошо. Наконец-то я их поняла. «Позвольте нам остаться, и мы станем для вас работать». Что скажешь, Пол? Мейллард кивнул:
— Карательная акция не рекомендуется, но мы выскажем свое отношение, приняв их. Скажи это им, Луис — похоже, туземцам нравится твой голос.
Гофредо положил ладони на плечи туземцев.
— Вы… останетесь… с нами. — Он показал на лагерь. — Вы… остаетесь… здесь.
На лицах туземцев появилось забавное плаксивое выражение, означающее радость и счастье. Мужчина «загруухал», женщина защебетала. Гофредо взял женщину за руку, ткнул пальцем в мужчину, потом в женщину и вопросительно хмыкнул.
Женщина положила руку на голову мужчины, затем опустила вниз на высоту примерно фута. Потом взяла на руки воображаемого младенца, побаюкала его немного, поставила на землю и медленно подняла руку, пока ее ладонь снова не сравнялась по высоте с макушкой мужчины.
— Все ясно, мамаша, — сказал Гофредо. — Бери сыночка и пошли со мной. Я вам выдам, что полагается, и подыщу пару коек. Только чем прикажете их кормить? — добавил он. — Полевым рационом?
Мамаше и сынку снова дали то, что у них отобрали соплеменники. Мужчине подарили солдатский камуфляжный комбинезон; Лилиан дала его матери купальный халат цвета лаванды, а Анна — красный шарф. Им отвели уголок на складе, сперва убедившись, что там нет ничего такого, что может им навредить или что они сами могут испортить. Оба получили по паре одеял и по надувному матрацу, которые привели их в восторг, хотя койки их сперва озадачили.
— Как думаешь, чем их следует кормить, Беннет? — спросил Мейллард, когда сванты улеглись спать, а терране вернулись в штабной домик. — Ты говорил, что местная пища безопасна для терран.
— Да, но это правило совсем не обязано действовать в обратном направлении. Наша пища может их убить, особенно мясо. И никакого кофеина и алкоголя!
— Алкоголь им не повредит, — возразил Чалленмахер. — Возле некоторых хижин я заметил большие кувшины, где бродил какой-то фруктовый сок. Через год из него получится неплохое вино. Це-два аш-пять о-аш на всех планетах одинаков.
— Ладно, завтра раздобудем местной еды, — решил Мейллард. — Только изъясняться придется на языке жестов, — вздохнул он.
— Прихвати на помощь мамашу — она быстро соображает, что к чему, — посоветовала Лилиан. — Но ее сыночек, как мне кажется, деревенский дурачок.
— Хоть мы и не понимаем психологии свантов, все равно очевидно, что он ненормальный, — согласилась Анна де Джонг. — Даже жалко смотреть, как он цепляется за мамочку. По возрасту уже взрослый, а по уму, словно маленький ребенок.
— А вот вам и объяснение! — воскликнул Дорвер. — Умственно ущербный среди телепатов, постоянно вторгающийся в головы остальных со своими иррациональными и отвратительными мыслями. Неудивительно, что его отвергают и шпыняют. А в сообществе с таким культурным уровнем к матери ущербного ребенка относятся с предубеждением.
— Да, конечно, — мгновенно согласилась Анна. Она и Дорвер уже считали гипотезу о телепатии доказанной.
Что ж, может, они были правы. Марк повернулся к Лилиан:
— Что тебе удалось узнать?
— У всех четырех слов есть общая характеристика. Легкий всплеск на частоте семьдесят два герца. Но странно: когда я пыталась воспроизвести этот звук, всплеск не проявлялся.
— Воистину странно. Если свант что-то говорил, он испускал звуковые волны. Если Лилиан воспроизводила звук, то должна была имитировать и волновую структуру. Марк сказал это, и Лилиан согласилась.
— Зайди, посмотри сам, — пригласила она.
Лилиан воспользовалась визуализирующим анализатором. Прибор через систему фильтров разбивал звуки на частотные группы, транслировал их в цвета от тускло-красного до фиолетового на границе с белым, фотографировал цветовую структуру на скоростную кинопленку, автоматически ее проявлял, печатал с негатива позитивную копию и проецировал с замедленной скоростью на экран. Когда Лилиан нажала кнопку, записанный голос произнес: «фвонк». Секунду спустя на экран спроецировались вертикальные линии различной длины и цвета.
— Запомни эти зеленые линии, — сказала она. — А теперь смотри.
Она нажала другую кнопку, подхватила выползшую из щели фотографию и прикрепила ее рядом с экраном. Затем взяла микрофон и произнесла в него «фвонк». На слух слово прозвучало очень похоже, но на экране заплясали линии с совершенной иной структурой — на месте зеленых оказались бледно-голубые. Лилиан продемонстрировала и три других туземных голоса, произносящих предположительно слово «я». Одно было по большей части синим, в других примешано немало желтого и оранжевого, но у всех трех имелся зеленый всплеск.
— Похоже, это и есть информация, — предположил Марк. — А остальное просто шум.
— А может, один из них говорит: «Это я, Мумбо Юмбо, сын Мумбо Джумбо», а другой — «Это я, крепкий парень, побью любого в деревне»?
— И все это в одном слове? — не поверил Марк, потом пожал плечами. Откуда ему было знать, сколько информации туземцы могут втиснуть в одно слово? Он взял микрофон и произнес: «фвонк». Анализатор выдал структуру сказанного им слова — чуть более насыщенную по цвету и с более длинными линиями, чем у Лилиан, но почти совпадающую с ее структурой, зато совершенно не похожую на структуру любого из свантов.
Поодиночке, по двое и трое стали собираться остальные. Они вглядывались в танец цветных линий на экране, отображающий четыре свантских слова, возможно, означающих «я». Все по очереди пытались их воспроизвести. Лучше всех получилось у Луиса Гофредо и Вилли Чалленмахера. Беннет Фэйон продолжал настаивать, что у свантов нормальный и понятный — для других свантов — язык. Анна начала понемногу сомневаться в гипотезе Дорвера и признала, что есть разница между звуком на уровне события, то есть проносящейся в воздухе звуковой волной, и звуком на уровне объекта, то есть его восприятием нервной системой. Скорее всего, разгадка таилась именно здесь: слуховое восприятие туземцев устроено именно так, что для них «фвонк», «пвинк», «твилт» и «круш» слышатся одинаково.
