Фредерик Пол - Дальние берега времени
— Конечно, я работал не один, — пояснил он. — Меня готовили к этому, но объем информации был слишком велик, чтобы справиться с ним в одиночку. Много передач, много источников, причем не только аудиосигналы, но и видео. Мы слушали все, что могли. Я был в семи копиях, ведь у вас так много разных языков. Что сталось с другими шестью, мне неизвестно. Но на станции «Старлаб» я остался один. Потом прилетели вы.
На этом беседа закончилась, и я сгорал от нетерпения услышать продолжение. Когда нам выпала очередная возможность пообщаться, Чудик показался мне еще более слабым. Похоже, до Эсхатона ему было ближе, чем мне. Он в общем-то не хотел разговаривать, но я не давал ему остановиться. Я узнал, как корабль-разведчик выпустил зонд, прилепившийся к «Старлабу», как туда доставили передающую и записывающую аппаратуру. Чудик описал мне разведывательный корабль, размером превосходящий станцию, с экипажем из нескольких десятков существ. Потом мой собеседник заупрямился.
— Все это глупости, агент Даннерман. Какой смысл снабжать вас информацией, если вы все равно не сможете передать ее своим соотечественникам.
— Я еще жив, — твердо ответил я. — Так что шанс все равно остается.
— Но, — указал Чудик, — вы ведь даже не знаете, существует ли еще ваша планета. Нам неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем с нас сделали эти копии.
На это у меня тоже нашелся ответ.
— Немного. Если бы с Землей было покончено, они не стали бы задавать эти вопросы.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Это не так. Вы забываете, агент Даннерман, что и хорши, и Возлюбленные Руководители стремятся узнать как можно больше обо всех разумных существах. Даже о тех, которых уже нет. Информация поможет им, когда наступит Эсхатон.
Глава 10
Я не хотел в это верить. Не мог себе этого позволить. Но слова Чудика запали в память.
Я разделся и прополоскал изношенное белье в теплой воде. Чудик наблюдал за мной со слабым интересом. Выкрутив шорты и повесив их на край стола для просушки, я сказал:
— Если бы у меня была чистая одежда, я чувствовал бы себя почти человеком.
Не совсем искреннее заявление, но мне хотелось как-то подбодрить товарища по несчастью. Это у меня получилось не очень хорошо. Он не ответил; просто сидел на другом краю стола, полузакрыв глаза. Его роскошный хохолок давно уже приобрел цвет грязи. Бедняге приходилось нелегко. Плюмаж обтрепался по краю, на одежде появились новые пятна. Я сделал еще одну попытку.
— Всегда есть шанс совершить побег.
На это Чудик тоже не ответил. Я слышал только его прерывистое дыхание. Он не спал. Глаза не были закрыты, он не укрылся от меня хохолком, но и не слушал.
Я сдался. Налил немного воды из кувшина в чашку с дегидрированным рагу и, пока оно размокало, съел яблоко. Осмотрел крышку ящика для мусора, прикидывая возможность использования ее в качестве оружия. Отверг такую возможность.
И тут я заметил, что Чудик пошевелился. Он сполз со стола и медленно, вразвалку двинулся к кувшину с водой. Попил, плеснул на себя.
Я взял его за безвольно повисшую руку и четко сказал:
— Я намерен бежать. Мне нужна ваша помощь в составлении плана.
Он что-то хмыкнул, но это был не ответ. Я стиснул ему руку.
— Поговори со мной!
Он вырвал свою руку из моих цепких пальцев.
— Если у вас есть план, то вы выдаете его хоршам. Неужели вы еще больший дурак, чем я думал?
— Но… я же спросил у тебя на английском? Чудик вздохнул.
— Они слушают, и им безразлично, на каком языке мы разговариваем. За нами наблюдают постоянно.
— Черт, — сказал я.
Конечно, это была только иллюзия, но я все же считал, что хоть какая-то приватность сохраняется. Наверное, не следовало.
Такой трюк использовало и Бюро. Я сам его проделывал: после продолжительного допроса двоих подозреваемых сажают вместе и слушают, о чем они говорят. Чудик посмотрел на меня.
— В любом случае никакой надежды на побег нет. Мы умрем здесь, агент Даннерман, и встретимся только при Эсхатоне.
Его уверенность натолкнулась на мое упрямство.
— Если Эсхатон наступит…
— Конечно, наступит! Я покачал головой:
— Пэт так не считает, а она эксперт в этих вопросах…
— Эксперт с Земли! — усмехнулся он.
— Все равно. Пэт сказала, что ученые точно доказали недостаточность во Вселенной массы, необходимой для сжатия. Процесс расширения никогда не прекратится. Никакого Большого Сжатия. Никакого Эсхатона. В этом нет сомнений.
Чудик издал булькающий звук, означавший презрительный смех.
— Ваши примитивные верования. И Возлюбленные Руководители, и хорши намного умнее доктора Пэт Эдкок. Это несомненно.
Он отвернулся и поковылял к столу, где его ждала еда.
— Похоже, тебя это не очень радует, — заметил я.
Чудик сунул в рот кусок лиловой «плетенки» и принялся вяло его пережевывать, крошки сыпались на пол. Потом, не проглотив, сказал:
— Вы не понимаете, агент Даннерман. Я предал Возлюбленных Руководителей. Моя судьба решена.
— А может быть, и нет, — сказал я. — Может быть, выйдет наоборот. Не исключено, что победят хорши, и тебе не придется представать перед лицом Возлюбленных Руководителей.
Чудик печально посмотрел на меня своими кошачьими глазами.
— Думаете, для меня это будет лучше? Или для вас? — Он проглотил последний кусок. — В любом случае, агент Даннерман, думаю, я выясню это довольно скоро.
Что ж, Чудик оказался прав.
Через какое-то время, получив разрешение сходить в «туалет», я обнаружил его лежащим у стола. Хохолок безжизненно свисал на пол. Один глаз закрылся, другой, казалось, раскрылся еще больше. Тело было холодным.
Я крикнул, но никто не пришел. Появившийся наконец робот не обратил на умершего пленника никакого внимания. Он отогнал меня в комнату для допросов, а когда я позже вернулся, тела уже не было.
Глава 11
Что было дальше? Легче всего сказать, что все продолжалось по-прежнему, но это не совсем так. Я не только остался один, совсем один, как никогда в жизни, но и из-за хронического недосыпания чувствовал, что слабею. Мысли начали путаться. Приходя в «туалет», я сразу же засыпал, часто даже не перекусив, и, естественно, от этого мое состояние не улучшалось.
Не могу сказать, что я потерял надежду, потому что не очень-то и надеялся, но из-за изнеможения уже не думал о будущем.
А потом кое-что случилось.
Вопросы, которые задавали «рождественские елки», становились все глупее и бессмысленнее. Иногда обе машины надолго замолкали, погруженные в раздумья, а затем выдавали очередную чушь.
