Сергей Стрелецкий - СЕРДЦЕ ЗОНЫ
Он доволокся до края воронки, встал на четвереньки, упал на правый локоть и тяжело уселся, свесив ноги вниз. Калиш, подумав, присел рядом.
- Russian? - спросил Шухарт.
- Ес, - кивнул Калиш. - Инглиш?
- North American, - сказал Шухарт.
- Всё равно я ни хера по вашему не понимаю, - сказал Калиш.
Шухарт пожал плечами. Ему тоже было всё равно.
Калиш расстегнул карман на бедре, вытянул флягу, отвинтил крышку, отхлебнул и предложил соседу. Тот, кажется, совсем не удивившись, взял её, кивнул и сделал хороший глоток.
"Силён", - уважительно подумал Калиш.
Шухарт вернул флягу и снова кивнул, благодаря. Потом достал плитку шоколада и протянул Калишу.
- Hate this cold war shit, - сказал он. - Damn.
- Ну-ну, - ответил Калиш.
Шоколад был сухой и твёрдый, совсем не похожий на продукцию фабрики "Красный октябрь". И очень горький.
- Не знаю, - сказал Шухарт. Он принял от соседа половинку шоколадной плитки, откусил от неё и, не чувствуя вкуса, принялся механически жевать. - Ни хрена не понимаю, что теперь будет.
- Спасибо, - сказал Калиш.
- И раньше ни хрена не понимал, а теперь тем более.
- Вот засада, - сказал Калиш. - А комитетчики-то тю-тю, оба. Интересно, освободят нас теперь или нет? Вроде, обещали... Надо было дойти - дошли.
- Ну, сдамся я. Руки на виду, всё такое. Вот русский, он меня отведёт к тутошним легавым. Может, пристрелят сразу... Чтоб не мучился. Русский, ты меня отведёшь к вашим фараонам?
- Калиш, - сказал Калиш, тыча себе в грудь пальцем. - Калиш я.
- Калишья, - выговорил Шухарт, улыбаясь. - Прикольно... А я Рэд.
- Рэд? Красный, что ли?
- Рэд.
- Обалдеть.
- Рэд Шухарт.
- Как же вы сюда попали-то?
- Мэтрикс, - сказал Шухарт и сделал над воронкой широкий жест. - Хороший был парень. Джеймс долбаный Бонд.
- Ой ё...
- Мужик был что надо.
- Откуда вы здесь? Это же жопа Сибири, Якутия. Тут даже железных дорог нет. Из космоса вас скинули, что ли?
- Через океан мы с ним плыли, потом в гору пёрли. Потом полетели, - Шухарт взмахнул широко раскинутыми руками.
- На самолёте, что ли?
- Ну, а потом пешком. А в Зоне - ну, ты, небось, и сам соображаешь, как мы по вашей грёбаной Зоне шли, раз сам тут сидишь...
- Это ж как надо выпендриться, чтобы сюда втихаря дотопать!
- Сталкеры, мать нашу...
Шухарт нервно засмеялся. Калиш дрогнул плечами, потом его тоже разобрало.
Они поржали немного на пару, сидя на выбросе взрыхлённой таёжной почвы на краю воронки.
- Ладно, - сказал Калиш. - Я вот понимаю, ради чего в Зону хожу. Замаливаю грехи. Отдаю долг Родине. А ты чего сюда припёрся?
- Можно подумать, я ещё на что-то годен, кроме как хабар из Зоны таскать, - усмехнулся Шухарт. - Ваша русская Зона - говно, вот что я тебе скажу. Наша, в Хармонте, тоже не подарок, но у вас тут вообще полная задница. Там я хоть чувствую, как и что, а здесь только дрожу, как заяц, и не понимаю ни черта.
- Выпьешь ещё?
- Давай. Кстати, у меня тоже есть. Сейчас принесу, у меня в заспиннике...
- Да ладно, потом, у меня пока не кончилось.
- Калишья, да?
- Калиш.
- Калишь.
- Точно.
- За тебя.
- За тебя!
Чокнулись.
- Закуски, что ли, поставить? Не одним же шоколадом...
- Я что говорю - выбора у меня, в общем, никакого и не было. В клинике можно только подыхать. На воле мне делать нечего. Гута... нет больше Гуты. Папу моего тоже... забрали. Приехали, когда меня дома не было. И с концами. Хотя я искал... Осталась только Мартышка. И с каждым днём ей всё хуже и хуже, понимаешь? Она и меня узнавать перестала...
- Сейчас, погоди.
Калиш повернулся, протянул руку и взял термос.
- Чай, горячий ещё. Налить?
- Давай.
Калиш свинтил с термоса мятый оловянный колпачок, протянул её Шухарту, открыл пробку и налил в подставленный колпачок крепкого таёжного чаю.
- Спасибо.
- Да не за что. Кто бы мы были, если бы не делились с коллегами? Говно, только и всего. Все мы одинаковые, все мы неликвиды... Погоди секунду.
Калиш встал, подошёл к двери, приоткрыл её и глянул на спящую Таньку. Опять одеяло сбросила, егоза... И спит в обнимку с медведем своим. Греется от него. Ну, пусть.
Он укрыл Таньку, поцеловал её (утром побриться надо не забыть, чёрт) и вернулся на кухню.
- Теперь можно и чайничек... А всё-таки, как же ты собирался выбираться отсюда, диверсант хренов?
- Да никак... - Шухарт усмехнулся.
- То есть?
- Никак и всё. Рейс в один конец. Сделали бы дело - и сдались первому же вашему патрулю. Говорят, вы сейчас шпионов сразу не вешаете...
- Ну у вас там и порядочки...
- Ладно, можно подумать, ваши так не поступают.
- Наши, может, так тоже поступают, но наши воюют за идею...
- Угу, ради идеи никакого человека не жалко, знаем...
- Что б ты понимал, чучело! Это же ради всеобщего блага!
- Калиш, должен тебе сообщить, что ты - тупое полено. Я тоже ради всеобщего блага, а ещё сверх того - ради Мартышки.
- Да какое же это всеобщее благо?!
- Тшшшш... Не ори, детей разбудишь.
- ...Какое же это всеобщее благо? Вы же сами живёте в трущобах, сам говорил, и нас хотите туда же?
- Извини, дружище, но то, что я вижу вокруг себя сейчас, можно назвать трущобами ещё вернее.
- Ха! Если бы не война... Мы бы сейчас жили так, как вам и не снилось.
- У нас тоже была война.
- Что ты сравниваешь? Вас даже не бомбили. Зато бомбу вы на японцев сбросили!
- Не хочу выглядеть сволочью, но не могу удержаться. На вас мы бомбу не кидали, так? И теперь сравни, какие автомобили делают японцы, и какие... А вы тут вообще автомобили делаете?
- Ха! Ещё бы!
- Да ну? Ни одного коммунистического автомобиля не встречал.
- А мы их вам не продаём. Чтоб не сдохли от зависти.
- Спасибо за вашу доброту!.. Наливай, кстати.
- Твоё здоровье.
- И твоё. Как там они, спят?
- Да, но ты пойди, посмотри.
Рэдрик встал (голова приятно кружилась) и пошёл, держась за стену, к двери в детскую. Приоткрыл её, остановился, любуясь.
- Мартышка, - прошептал он. - Спи, родная... Теперь у нас всё будет хорошо.
