Джон Уиндем - Поиски наугад
Так мы стояли, уставившись друг на друга: она неодобрительно-хмуро, я пытаясь совладать со своей растерянностью и не в силах вымолвить слова.
Она начала медленно расстегивать плащ. Уверенности ей тоже не хватало.
- Если... - начала она.
Но в этот момент зазвонил телефон. Казалось, довольная отсрочкой, она подняла трубку. В тишине я различил женский голос, спрашивающий Колина.
- Да, - сказала она. - Он здесь.
И она протянула мне трубку, с любопытством глядя на меня.
- Хэлло, Колин слушает, - произнес я.
- О, в самом деле, - ответил голос. - Разрешите спросить почему?
- Э-э... я не вполне... - начал я, но она прервала.
- Слушай, Колин. Я уже битый час жду тебя, полагая, что если ты не можешь прийти, то догадаешься хоть позвонить. Теперь выясняется, что ты торчишь дома. Очень мило, дорогой!
- Я... Кто это? Кто говорит? - Это все, что я мог сказать. Я скорее почувствовал, чем увидел, как молодая женщина рядом замерла, наполовину сняв плащ.
- О, ради бога, - в трубке звучало раздражение. - Что это за глупая игра? Кто это, как ты думаешь?
- Это я как раз и пытаюсь выяснить! - сказал я.
- О, перестань паясничать, Колин... Это ты потому, что Оттилия рядом? Готова поспорить, что это так, а ты идиот. Она первая подняла трубку, так что прекрасно знает, что это я.
- Так, может, мне лучше спросить ее, кто вы? - предложил я.
- О, ты и впрямь туп как олух. Иди и отоспись. - Она, очевидно, бросила трубку, и телефон замолк.
Я, в свою очередь, положил трубку. Молодая женщина смотрела на меня в замешательстве. Она, разумеется, слышала все, что говорилось по телефону, почти так же ясно, как я. Она отвернулась, медленно сняла плащ и не спеша повесила его в шкаф. Когда с этим было покончено, она снова повернулась ко мне.
- Не могу понять, - сказала она, - может быть, ты и в самом деле обалдел? Что все это значит? Что натворила драгоценная Дикки?
- Дикки? - спросил я, желая узнать побольше. Легкая морщинка между ее бровей стала глубже.
- О Колин, неужели ты думаешь, что я до сего времени не узнаю голос Дикки по телефону?
Это была моя грубейшая ошибка. Действительно, трудно представить себе, что можно не отличить по голосу мужчину от женщины. И поскольку мне не хотелось казаться спятившим, я должен был разрядить обстановку.
- Слушай, не пройти ли нам в гостиную. Мне нужно кое-что рассказать тебе! - предложил я.
Я сел в кресло и задумался - с чего начать? Если бы даже мне самому было ясно все, что произошло, - задача была не из легких. Но как доказать ей, что, хоть я и обладаю физической оболочкой Колина Трэффорда и сам являюсь Колином Трэффордом, все же я не тот Колин Трэффорд, который написал книги и женат на ней, что я всего лишь разновидность Колина Трэффорда из другого альтернативного мира? Необходимо было придумать какой-то подход, чтобы объяснение не привело к немедленному вызову врача-психиатра.
- Итак, что ты скажешь? - снова спросила она.
- Это трудно объяснить. - Я сознательно медлил.
- Конечно, трудно! - сказала она без тени одобрения и добавила: - Было бы, наверное, легче, если бы ты не смотрел на меня. Так. И мне было бы лучше.
- Со мною произошли весьма странные превращения, - начал я.
- О дорогой, опять?! - воскликнула она. - Чего ты хочешь - моего сочувствия или еще чего-нибудь?
Я остановился, несколько смешавшись.
- А что, разве с ним это случалось в раньше? - спросил я.
Она холодно взглянула на меня.
- "С ним"? С кем "с ним"? Мне казалось, ты говорил о себе? А я имела в виду на этот раз Дикки, а перед этим - Фрэнсис, а перед ней Люси... А теперь самый странный и удивительный отказ от Дикки... По-твоему, мне нечему удивляться?
Я быстро и много узнавал о своем двойнике. Но что мне до него - он из другого мира. Я сделал попытку продолжить объяснение:
- Нет, ты не понимаешь. Речь идет совсем о другом.
- Конечно, я не понимаю. Разве жены способны понимать? У вас всегда все другое. Ну да ладно, если все это для вас так важно... - и она начала подниматься с кресла.
- О, не уходи, пожалуйста! - с волнением сказал я.
Она сдерживалась, рассматривая меня. Морщинка появилась снова.
- Нет! Я думаю, мне тебя не понять. Наконец, я не смогу...
Она продолжала вглядываться в меня с тревогой и, как мне показалось, с некоторой неуверенностью.
Когда вы ищете понимания, сочувствия, обращаться к человеку в безличной форме нельзя. Но если вы не знаете, как обратиться - "дорогая", "моя хорошая", просто во имени или ласково, с детским уменьшительным именем ваше дело совсем дрянь, особенно если вы и раньше не понимали друг друга.
- Оттилия, милая, - начал я и сразу понял, что это была непривычная для нее форма обращения. Ее глаза мгновенно расширились, но я пошел напролом: - Это совсем не то, о чем ты думаешь, ни капельки. Дело в том, что я, ну, в общем, не совсем тот человек...
Она снова приняла свой тон.
- Довольно странно, но мне порой казалось то же самое, - сказала она, и я припоминаю, что ты говорил что-то подобное не раз и раньше. Ну хорошо, позволь продолжить вместо тебя. Итак, ты не тот человек, за кого я вышла замуж, и тебе нужен развод, и ты, наверное, боишься, что муж Дикки подаст в суд и будет скандал? Или... О господи, как мне надоело все это...
- Нет, нет! - в отчаянии воскликнул я. - Совсем, совсем не то. Наберись, пожалуйста, терпения. Эти вещи объяснить чрезвычайно трудно...
Я помолчал, наблюдая за ней. Она смотрела на меня, и, хотя морщина не разгладилась, глаза выражали скорее усталость, чем недовольство.
- Что же случилось с тобой?.. - напомнила она.
- Это я и хочу рассказать тебе.
Но я сомневался, слушает ли она. Глаза ее вдруг расширились, она отвела взгляд.
- Нет! - словно выдохнула она. - Нет и нет!
Казалось, она вот-вот заплачет. Она плотно сжала коленями свои ладони и прошептала:
- О нет, о, будь милостив, боже - нет! Только не нужно опять... Да хватит же терзать меня!.. Не надо... не надо!
Она вскочила и, прежде чем я успел подняться с кресла, выбежала из комнаты.
Колин Трэффорд умолк, закурил новую сигарету и повременил немного, прежде чем продолжать:
- Итак, вы, наверное, уже поняли, что миссис Трэффорд была урожденной Оттилией Харшом. Родилась она в 1928 году, а замуж вышла в 1949-м. Ее отец погиб в авиационной катастрофе в 1938 году. Я не помню, к сожалению, чтобы она называла отца по имени. Если бы я знал, что вернусь в этот мир, я бы расспросил и записал массу событий и имен. Но, увы, я не мог предполагать, что подобное невероятное превращение может случиться дважды...
Я сделал все возможное, и не только для удовлетворения своего любопытства, чтобы установить время, когда произошел раскол миров. Должна была быть, как я понимаю, некоторая исходная точка, когда, может быть, случайно произошли основные события. Поиск этой точки приблизил бы нас к определению того момента, когда был расщеплен сам элемент времени и время стало течь уже по двум различным каналам.
