Марина Дяченко - Самум
– Вдох! Выдох! Вдох! Не дышать! Пошли!
Отъехала в сторону дверь.
Транспорт стоял на самом краю узкого выступа, выдававшегося от храма в пустыню, будто причал. На черном пирсе с прожилками золота дымилась кислота, пожирая занесенный ветром мусор. Экран, выставленный на максимальную мощность, позволил Саундеру и его спутнице добежать до скального навеса над входом в храм – закрывал от неба тонкой пленочкой, похожей на стрекозиное крыло.
А через несколько секунд затрещал и исчез.
* * *– Дальше мы не пойдем.
– Почему?
– Здесь можно спокойно дышать. Здесь безопасно.
– Почему нам не войти внутрь?
Они сидели в узкой проходной пещере, которую Саундер назвал про себя тамбуром. Из коридора справа, ведшего наружу, пробивался свет. Коридор слева, проход в недра храма, был черным. Негромкий гул исходил от стен.
– Потому что, – Саундер тщательно подбирал слова, – в храмах пропадают люди.
– Как это?
– Полностью сохранившихся храмов известно четыре: Южный, Синий, Третий и вот этот, Черный. Он самый большой. Мерзавцы с Ирисового Поля выгребают все, включая засохшее дерьмо первых разведчиков. Но они никогда не входят в действующие храмы.
– Опять какие-то сказки, – неуверенно сказала Ирина.
– Группа исследователей уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей ищет их неделю, не находит ни живых, ни мертвых, зато выносит из храма фото известковых потеков, удивительно похожих на настенные изображения. Другая группа исследователей, в восторге от этих снимков, уходит в храм и не возвращается. Группа спасателей не возвращается тоже. Вторая группа спасателей ищет их две недели, не находит ни живых, ни мертвых, зато выносит фото сталагмитов, чудесным образом похожих на скульптуры… И все повторяется снова. Пока губернатор, предыдущий я имею в виду губернатор Ириски, не пресек все эти походы, постоянно находились желающие проверить на своей шкуре. Сфотографировать якобы росписи, которых никто не видел. Помолиться у тайных якобы алтарей…
Саундер осекся.
– Ты ведь входил в эти храмы, – напомнила женщина.
– Да. Ничего там нет, просто большая пещера.
– Тогда почему…
– Я не знаю почему! Раз на раз не приходится. Одна группа бродит – ничего. Другая исчезает бесследно. Я свой лимит везения исчерпал.
– Ты назвал этот храм «действующим»?
– Именно в этом за многие годы пропало человек пятьдесят.
– Но он нас спас.
Снаружи все еще шел дождь. Губернаторский транспорт перестал существовать вместе со всем его приятным балластом; Саундер жалел только о полном баре. Ему очень хотелось выпить сейчас.
– Да, – признал он, помолчав, – нам повезло.
– Повезло? Саундер, ты должен был с самого начала лететь сюда! Не искать место на Поребрике, а лететь сюда! Разве нет?
Саундер быстро проанализировал свои действия в последние минут сорок. Ирисово Поле… Сволочи, он с ними еще посчитается… Турбулентность, дырчатый ветер…
– Я думал, он севернее, – признался он, отводя глаза. – Сбоили приборы…
– Храм явился к нам на помощь, когда я обратилась к богу Ириса!
– Нет здесь никакого бога.
– Есть.
Она пододвинулась ближе и закрыла ему рот своими губами. Они целовались несколько минут, прижавшись телами, вцепившись друг в друга, бездумно. Ирина отстранилась первой:
– И вот мы живы…
Он попытался еще раз ее обнять, но она высвободилась. Ее взгляд был направлен за его плечо, в темный коридор. Он обернулся; узкий проем, за ним темнота и больше ничего.
Больше ничего.
Саундер снял куртку, расстелил на гладком каменном полу. Они сели рядом, прижавшись друг к другу боками.
– Дождь стихает, – сказал Саундер.
Все труднее становилось дышать.
– У тебя кто-нибудь был? – спросила Ирина.
– В жизни? Много кто…
– Ты говорил, что была жена?
– Да не столько жена, сколько… ну, партнерша. Ей не понравилось на Ириске.
– А тебе нравится?
– Я работаю.
– А что ты делаешь?
– Триста квадратных метров дерна… натуральный газон, представляешь? При том, что заменитель дешевле.
– О чем ты?
– О работе. Я распределяю отпуска, слежу, чтобы агрегаты эксплуатировались согласно инструкции… Мы оставили в баре две бутылки виски. И три литра отличной водки.
– Я хочу пить.
– Я тоже, – горько сказал Саундер.
Она смотрела в темный провал коридора.
– Что ты там увидела?
– Ничего…
Она высвободилась из его объятий и встала.
– Ты куда?
– Никуда, – она сделала шаг к темному проему, потом другой. – Такое впечатление… Тебе не кажется, что… кто-то смотрит?
Он встал и преградил ей путь:
– Не надо туда ходить. Там темно. Сразу же споткнешься, свалишься в яму, переломаешь ноги…
– У меня есть свет, – она вытащила из кармана маячок-фонарик. – Я только загляну.
– Не стоит.
– Я ведь не пропаду навеки, если один раз загляну в тоннель?
И, вырвавшись из его рук с неожиданной легкостью, она подняла маячок на уровень глаз. Фонарик засветился белым. Темнота отступила, обнажая узкий лаз и пологие ступеньки, ведущие вверх. Настоящие ступеньки: их вытесали, наверное, геологи.
Зато в узком тамбуре сделалось темнее. Саундер оглянулся: у выхода из пещеры клубились редкие пока облачка тумана. Он инстинктивно задержал дыхание.
Кислородные баллоны на губернаторском транспорте тоже были. Он не догадался их захватить, а может, не успел.
– Саундер! Тут хорошая лестница!
Ирина вошла в тоннель так же бесстрашно и весело, как входила в воду сегодня… несколько часов назад. А кажется, прошло сто лет.
Саундер пошел за ней, не желая, чтобы она видела туман. Он устал скакать из огня да в полымя: в храме, у самого входа, наверняка есть ниши, где можно отсидеться. В храмах всегда есть воздух, бывает и вода. В конце концов, если выбирать между смертью от удушья и риском пропасть в пещере…
Ирина остановилась. Коридор закончился; свет фонарика терялся в огромном пустом пространстве. Ирина подняла руку с маячком, но не увидела ни потолка, ни стен.
– Послушай… – начал Саундер.
– Тихо.
Она стояла, запрокинув голову, глядя в полную темноту. Ее длинная прядь лежала на правом плече, свернувшись, как маленькая змейка.
– Меня зовут Ира, – сказала она, неведомо к кому обращаясь.
Из темноты, из очень дальних далей ответило эхо:
– Зовут. Зовут. Ира!
Ирина сделала шаг вперед. Саундер схватил ее за плечо, как тисками.
– Здесь легко дышать, – сказала она, не оборачиваясь. – Здесь пахнет будто ароматным дымом… Чувствуешь?
Он ничего не чувствовал, кроме вони подступающих испарений.
– Оставайся здесь! Куда ты идешь? Там темно!
