Ольга Чигиринская - Мятежный дом
Набрав в резервуар воды, он отошел ко входу в пещеру и закурил. Это притупляло чувства, приносило облегчение – пусть временное, но этого хватало, чтобы пережить особенно острые приступы тоски или гнева. Он ведь не напивался, не употреблял наркотика – а в курении нет греха, даже некоторые святые курили… Правда, во рту после дрянных сигарет оставался привкус, будто навоза наелся – но с этим приходилось мириться; разве не таков вообще вкус жизни в Пещерах Диса?
– Что-нибудь случилось, сэнтио-сама? – прогудел со своей лежанки Рэй.
– Оро? – Дик повернул голову. – Я что, не могу просто так закурить?
– Но вторую сигарету подряд…
– Я думал, ты спишь.
– Острые запахи – они будят меня.
– А, – Дик раздавил недокуренную сигарету и тут же пожалел о своей расточительности. – Ничего… Симатта! Почти ничего…
Он помолчал немного. Потом, сам того не ожидая, выпалил:
– Она целовалась с этим золотомордым выродком…
– Вас это печалит?
– А что же мне, радоваться?
Рэй помолчал немного, потом сказал:
– Я ничего не понимаю в таких делах, сэнтио-сама. Сейра… она спала с мужчинами за деньги. Но… Меня кто-то любил… этого было достаточно.
Дику не было этого достаточно. С того момента, как Бет принадлежала ему, только ему – он не мог согласиться на меньшее. Он готов был думать о ней, как о потерянной – но не как о чужой.
– Она ведь думает, что я мертв… Рэй, я же вовсе не хотел, чтобы она всю жизнь прожила в трауре… И даже если… то ведь… она должна притворяться перед ними, и… я понимаю. Но его… я только Моро так ненавидел.
– Но ведь вы можете попытаться передать ей весточку, что вы живы.
– Ты серьезно? – Дик задохнулся. Ему это и в голову не приходило.
– Сэнтио-сама, кто-то из гемов коммунальных служб обязательно знает кого-то из гемов дворцовых служб. А кто-то из гемов дворцовых служб знает дворцовых слуг. Вы можете попробовать передать что-нибудь такое, что поймет только она. Это известно гемам давным-давно. Кто-то с кем-то обязательно связан. Даже лемуры передают новости из гнезда в гнездо через тэка.
– Спасибо, Рэй, я подумаю над этим… – Дик попытался унять сердцебиение. – Но вообще-то у нас сегодня есть более важное дело. Ты поспи, пока другие вернутся.
Рэй кивнул, и Дик снова сел спиной к нему, сняв с руки розарий.
Он в последнее время молился много, потому что многие просили об этом, и он обещал. Не только обращенным гемам – но и вавилонянам, вроде Ван-Юнь или госпожи Ашеры. Иногда его просили люди, знакомые совершенно мимолетно – клиенты Даллана, торговки – знакомые госпожи Ашеры, один раз – мальчишка из союзной уличной банды. Тех немногих, которые знали, какому Богу Дик молится, ни капли не шокировало, что он христианин – выбрать бога было то же самое, что выбрать постоянного поставщика: дело важное, но не до такой степени, чтобы рвать глотку тому, кто заключил сделку с кем-то другим. И, в конце концов, у каждого своя специализация: на одиннадцатом уровне в тупичке живет унган, который ворует души, в Храме Всех Ушедших можно побеседовать с опочившими родственниками, а по Муравейнику рассекает мальчишка, который может совершенно даром замолвить за тебя словечко перед своим Богом. Дик не интересовался результативностью – просто делал то, о чем его просили, так же точно и спокойно, как он менял ботам порванные мускулы или выковыривал живые блоки из безнадежно убитой техники. Да, эта молитва была сухой и холодной, но такой же были и молитвы за друзей, и ничего больше Дик выжать из себя не мог и не пытался. Если в душе сухо как в воспаленной глотке, то лучше просто отбарабанить Розарий, чем давить из себя чувства. Он не знал, почему вдруг наступила эта пустота в душе, он просто делал, что должно и ждал, когда она пройдет.
– Сэнтио-сама! – окликнул его Бат. – Здравствуйте!
Дик, обернувшись, улыбнулся и поприветствовал мальчика. Салим начал просыпаться, включили полный свет, кто-то занял душ и туалет, кто-то пошел за водой для завтрака. Вернулись Том и Актеон, заряжавшие аккумуляторы, затем – Миракл и Дориан, ходившие за пожертвованиями. Дик тоже сходил за своим рюкзаком. Салим жил пожертвованиями, которые давали верные.
Бустер следовало разогреть и съесть прямо сейчас, он недолго хранился приготовленным. Рис и лапшу имело смысл поберечь. Дик готов был хоть на казнь за краюшку хлеба, но увы, на Картаго это был продукт очень дорогой и изысканный.
– Это от девятнадцатой строительной, – сказала Миракл, выкладывая из мешка мясные шарики в пакете. – Сэнтио-сама, они просили вас прийти.
– Хорошо, – сказал Дик. – Пошли им зеленый жетончик.
Зеленый жетончик означал, что Дик придет прямо в барак. Было еще несколько тайных знаков: полосатенькая палочка крючком, отломанная от какой-то игрушки, означала встречу в недостроенном жилом комплексе для гемов, стеклянный шарик-бусинка, светящийся жемчужным светом – встреча произойдет в двадцать девятом цеху на закрытом ныне роторном заводе, а игрушечный черный человечек, переданный конкретному гему, означал, что тому пора бежать в Салим.
– Но вы не сможете прийти, сэнтио-сама, – печально и испуганно сказал Дориан. – Хозяева знают о вас.
– Они сказали девятнадцатой, чтобы те попросили вас, чтобы вы пришли – и тогда девятнадцатая должна вас задержать, чтобы этологи и мастера могли поговорить с вами, – подхватила Миракл.
Дик не смог удержаться от смеха, услышав, как хитрость хозяев разбилась о простодушие гемов.
– Тогда передай им стеклянный шарик и назови то же время, – сказал он. – Я обязательно что-нибудь придумаю.
Они включили печь и начали варить похлебку из самых скоропортящихся продуктов. Ксана вскарабкалась на колени Марии и сидела там, иногда показывая пальчиком на котелок и приговаривая «ва-ва-ва». Получив свой кусок, она обычно отбегала в темный угол и грызла его там, потом припрятывала недоеденное и приходила за новым. Каждому случалось хотя бы раз обнаружить, что в качестве захоронки избрана его одежда или мешок.
– Если бы она хоть доедала все до конца, – с сожалением вздохнул Бат.
– Она научится, – терпеливо ответила ему Мария. – Ей надо только привыкнуть, что еду никто никогда не отбирает.
– Боюсь, что нет, – покачал головой Том. – Дефекты ее развития необратимы стали.
– Откуда ты знаешь? – обиделась Марта.
– Я тоже полгода прятал еду в разных местах на «Ричарде», – вдруг сказал Дик. – Точно так же. Хватал со стола и убегал. Потом сам не мог найти. Один раз брат Мамору нашел сосиску, которую я спрятал два года назад. Она засохла и стала как червяк. Так, наверное, бывает со всеми детьми, которые растут… как звери…
