Рэймонд Хоуки - Последний козырь
Честертон заглянул в конец досье. Семейные отношения Макэлроя были охарактеризованы как стабильные. "Ну что за идиоты сидят в ФБР? - подумал психолог. - Ведь необязательно изменять, можно просто тихо ненавидеть друг друга". Он уже был готов продиктовать для памяти это замечание, когда секретарша объявила, о прибытии биохимика.
Макэлрой был гораздо выше ростом, чем показалось Честертону по фотографии. У него было выразительное лицо с широкой квадратной челюстью и прямым носом. Небольшой шрам на верхней губе, который Честертон едва разглядел на загорелой коже лица, делал улыбку вновь прибывшего слегка кривой, но более приятной.
Честертон предложил ему жесткий стул и сам сел напротив. Он знал, что проникнуть за линию психологической обороны ученого будет нелегко. Естественно, что работа в области функций мозга давала Макэлрою знание многих приемов в той игре, которая называлась оценкой личности.
Честертон сделал первый ход с целью выяснения политической позиции испытуемого.
- Сожалею, что вы добирались сюда с некоторыми сложностями.
Помимо препятствий, с которыми Макэлрой столкнулся в самом городе, из-за забастовки пилотов авиакомпаний ему пришлось лететь в Вашингтон на военном транспортнике.
Макэлрой пожал плечами.
- Если бы была возможность, я всегда летал бы самолетами ВВС.
- А как дела обстоят в Бостоне? У вас, пожалуй, поспокойнее, чем везде.
- Пожалуй, - согласился Макэлрой после небольшой паузы. - Хотя на окраинах стреляют...
- Ну а как, по-вашему, чем же это все в конце концов кончится?
Макэлрой печально покачал головой.
- Не знаю. Может быть, бесполезным и жестоким кровопролитием.
"Для начала неплохо", - подумал Честертон. Он не верил в людей, которые стояли за политическое решение кризиса, даже если они и сохраняли лояльность по отношению к правительству.
- Ну что ж, - протянул Честертон, как будто с неохотой прерывая приятную беседу. - Пожалуй, пора заняться нашим делом. Вам известны несколько необычные условия, связанные с предстоящей работой?
- Известны.
"Неплохое самообладание. Любой другой попытался бы узнать какие-нибудь подробности", - отметил про себя психолог.
- Ну, доктор Макэлрой, - заулыбался Честертон, - если вы не возражаете, нам пора перейти к главному вопросу, стоящему на повестке дня.
Он подвел биохимика к черной кожаной кушетке, стоявшей в углу комнаты. В изголовье лежали две подушки, покрытые бумажным полотенцем, а напротив, на стене, была укреплена лампочка от карманного фонаря. Рядом на столике находились два магнитофона, небольшой динамик, контрольная кнопка на длинном проводе и загадочный черный ящик. Честертон включил лампочку.
- Вы, без сомнения, знакомы со всем этим?
- Аутогипноз?
- Именно. С небольшой дозой амитала он позволяет пациенту отвечать на задаваемые вопросы без излишней скромности.
Макэлрой понимающе улыбнулся, снял пиджак и стал закатывать левый рукав рубашки. Честертон выключил яркий свет и начал приготовления к уколу.
Вернувшись к дивану, на котором уже лежал Макэлрой, психолог присел рядом со шприцем в руке.
- Расслабьтесь полностью, смотрите на лампочку и слушайте меня спокойно. Постарайтесь сосредоточиться именно на лампочке.
Он сделал укол и включил магнитофон, вложив предварительно в руку Макэлроя кнопку дистанционного управления.
"Слушайте меня, - донесся из динамика слегка приглушенный, спокойный голос Честертона. - Слушайте меня. Сосредоточьте внимание на лампочке... Не отводите от нее взгляда... Не напрягайтесь и не старайтесь сразу заснуть. Это придет само. Как только почувствуете, что засыпаете, нажмите кнопку. Смотреть на свет утомительно... Ваши глаза устают... Ваши глаза устают... Вам хочется их закрыть... Вам хочется их закрыть..."
Макэлрою действительно очень захотелось спать, мягкие волны убаюкивали его, и, чувствуя, что через секунду он не сможет нажать кнопку, Макэлрой сжал пальцы. Откуда-то издалека он услышал, как Честертон о чем-то спрашивает его, но отвечать очень не хотелось, и, глубоко вздохнув, Макэлрой погрузился в сон.
Честертон поправил микрофон, пододвинув его поближе, включил на запись и обратился к пациенту.
- А теперь. Пол, - спокойно начал он, - я хочу, чтобы ты вспомнил то время, когда тебе было шесть лет...
Честертон приближался к завершению своей работы. В течение десяти дней он отобрал двенадцать из тринадцати ученых по списку Нейдельмана. Вечером одиннадцатого дня, попрощавшись с секретаршей и оставив только настольный свет, он принялся за проблему доктора Мэри Андерсон.
Выбор Нейдельманом ученых для "Последнего козыря" оказался даже лучше, чем мог предполагать психолог. Например, из троих потенциальных кандидатов-биохимиков можно было выбирать любого, и лишь невротическая потребность Макэлроя постоянно добиваться похвалы давала ему некоторое преимущество перед двумя другими кандидатурами.
Самой сложной для Честертона оказалась последняя группа - генетики. Он должен был начать с доктора Мэри Андерсон, но за день до отлета в Вашингтон у дверей ее лаборатории в Калифорнийском университете в Беркли взорвалась бомба. Андерсон почти не пострадала - небольшая трещина ключицы и царапины от осколков стекла, но была глубоко травмирована. На ее глазах были убиты пять студентов, несколько человек ранено.
Поэтому психологический тест доктора Андерсон пришлось проводить в последнюю очередь.
Что касается двух других кандидатур, то они не проходили потому, что один из ученых был скрытым алкоголиком и дураки из ФБР прозевали это, а второй находился на грани открытой шизофрении. Оставалась лишь надежда на доктора Андерсон.
Налив себе кофе из термоса и раскрыв папку, Честертон углубился в размышления.
Для психолога Андерсон представляла большой интерес. Эмоциональная сторона ее жизни казалась удивительно бедной. До двадцати четырех лет жила с родителями, затем стала жить одна, но не для того, чтобы иметь больше личной свободы, а потому, как она выразилась сама, "жизнь с родителями была слишком легкой". Андерсон вела уединенный образ жизни, что в такой привлекательной молодой женщине, обладавшей горячим темпераментом, было непонятно.
Раздумья психолога были прерваны телефонным звонком. Звонил Нейдельман. Честертон включил защитное устройство от подслушивания и собрался было начать разговор, как его внимание привлекло подрагивание стекол в окнах от каких-то тяжелых ударов на улице.
- Неужели армия начала обстреливать Брайтвуд из орудий?
- Вполне возможно, - отозвался Нейдельман. - От президента упорно добивались подобного разрешения, когда я виделся с ним сегодня днем. Наверное, взять этих негодяев измором не удалось. Как ваши дела?
