Джеймс Уайт - Мемориал
Волосатая короткопалая рука нащупала кисть Мак-Юэна, коснулась ладони, даже на секунду-другую сжала и тотчас поспешно отдернулась.
Я - Грульяв-Ки, четко подумал инопланетянин. В течение нескольких секунд Мак-Юэну не. удавалось подыскать ответ - в горле застрял ком, и было это, если поразмыслить, глупо. Мак-Юэн.
После все расплылось в тумане. Они много беседовали по коммуникатору, главным образом о войне, да так щедро сыпали секретами тактики и техники, что офицерам безопасности впору было бы рвать на себе волосы. И вдруг в кабине появились еще три орлигианина, которые проницательно поглядели на него и, не выказывая особого отвращния, прощупали кое-какие участки тела. С тех пор как началась воины медики явно притерпелись ко всяким кошмарам. Орлигиане отошли, и тотчас же значительная часть переборки исчезла, открыв взгляду синее небо, изящные очертания спасательного звездолета да бесплодный клочок пустыни. В образовавшемся проеме спешно монтировали какую-то загадочную электронную аппаратуру; от нее внутрь искореженного корабля орлигиан тянулся кабель. Мак-Юэн не сумел никого расспросить, поскольку кабель питания отсоединили от телекоммуникатора и подключили к новой аппаратуре.
Орлигианские медики с грехом пополам привели в порядок Грульява-Ки, но голова его по-прежнему была в ужасном состоянии, а между тем он наотрез отказывался расстаться с Мак-Юэном и перейти на спасательный корабль для стационарного лечения. Видимо, орлигианин считал себя в долгу перед Мак-Юэном: ведь когда беспомощный орлигианин был распростерт на палубе, Мак-Юэн хотя и сжимал в руке пистолет, но воздержался, не стал убивать врага. Сведения о том мгновении орлигианин, надо полагать, почерпнул непосредственно из мозга землянина, покуда Мак-Юэн бредил. Грульяв-Ки решил не расставаться с землянином до тех пор, пока не... В этот-то миг телекоммуникатор отсоединили. Прибывали орлигиане все более и более высоких рангов и подолгу беседовали с Грульявом-Ки. Одни вскоре поспешно прощались, другие задерживались и, прячась за неведомой электронной аппаратурой, украдкой поглядывали на Мак-Юэна очевидно, у них еще не закончился спор с орлигианским пилотом, который наотрез отказывался отойти от Мак-Юэна дальше чем на несколько футов. Внезапно Мак-Юэна осенило: дело нечисто! Прочитав мысли Грулья-ва-Ки, он ожидал совершенно иных событий. Да, тут определенно затевается какой-то подвох. Например, почему инопланетянин, заклинавший Мак-Юэна не умирать до прибытия орлигианского начальства, позволил обесточить телекоммуникатор сразу же по прибытии офицеров медицинской службы? Почему никто ни о чем не расспрашивает Мак-Юэна по коммуникатору, почему все они только упорно повизгивают да порыкивают на орлигианского пилота из-за уже смонтированной аппаратуры, с расстояния в десяток футов? И вообще, что это за штуковина, черт бы ее побрал?! Расплывчатая, как туман, лишенная силы и даже ясности, просочилась в мозг орлигианскэя фраза. Здесь коммуникатор отключен, но где-то (очень далеко, скорее всего на орлигианском спасательном корабле) работает другой, а возле него, думая о Мак-Юэне, сидит какой-то орлигианин Этой мысли сопутствовали волнение, и надежда, и вечные забота о стратегии и снабжении (очевидно, орлигианин был в больших чинах и занимал ответственный пост). Мак-Юэн личность достойная и доблестная, думал меж тем орлигианин, но все равно, лучше не сообщать землянину об уготованной ему участи...
Мак-Юэна разобрала такая злость, что он начисто позабыл о своих ранах, а его гнев мог сравниться разве что с презрением к самому себе. Какой же он идиот! Какой слепец! Распустил язык, предал друзей, человечество и всю планету. Выболтал орлигианскому пилоту решительно все, а зная координаты Земли, с помощью одной планетодробилки или же нескольких бактериологических бомб его соплеменники в два счета положат конец войне. Разумеется, орлигианин выдал не менее важную информацию, но вся разница в том, что Мак-Юэн едва ли с чем-нибудь поделится добытыми сведениями. И теперь, как видно, у орлигиан недостает терпения дождаться смерти Мак-Юэна: ведь аппаратура, уже полностью смонтированная и нацеленная на его почти бездыханное тело, есть не что иное, как Сверхоружие.
В смятении Мак-Юэн буквально ползком устремился к Грульяву-Ки. В мозгу над хилым стерженьком цели все нарастающей волной вскипала боль; на свои раны он даже и взглянуть не осмеливался. Однако раны Мак-Юэна были хорошо видны орлигианскому пилоту и его соотечественникам, стоявшим возле Сверхоружия; душераздирающая картина исторгла из их груди вопль, исполненный сострадания и ужаса. Орлигиане умеют сочувствовать: теперь-то Мак-Юэн знает, недаром столкнулся с одним из них разум к разуму. И как же несовместимо все это с тем, что затевается теперь. Грульяву-Ки такое даже в голову не приходило. Быть может, пилот потому и предпочел отправиться в последний путь вместе с Мак-Юэном, что не одобряет предательства своих собратьев. Краешком глаза Мак-Юэн заметил, как в недрах сложнейшего механизма Сверхоружия ослепительно разгорелись какие-то катушки, и в отчаянном порыве рванулся вперед. Не все мы плохи! - мысленно закричал он в тщетной попытке установить контакт без помощи коммуникатора. Пусть вы одолели меня хитростью, но ведь все равно можно заключить мир... мир... Он потянулся пожать руку орлигианскому пилоту, ощутимо подкрепить свою мысль, но дура рука вышла из повиновения, а Сверхоружие между тем изготовилось обрушить на Мак-Юэна то ли излучение, то ли силовое поле, то ли смертоносное напряжение...
...Минуло двести тридцать шесть лет, и вот Орлигиане соорудили новый Мемориал войны, вынуждены были соорудить новый Мемориал. Ведь Орлигиане народ донельзя эмоциональный. Лишь на заре улегся праздничный гомон, и толпы теперь притихшие и странно торжественные - начали собираться вокруг прозрачного куба старого Мемориала - самого устрашающего, самого внушительного из всех военных памятников. Вечером и ночью, в разгар торжеств, его избегали вблизи него неуместно было предаваться веселью; теперь же к нему хлынула вся столица. Орлигиане стояли, серьезные и молчаливые, расступаясь лишь затем, чтобы дать дорогу экипажам, доставляющим представителей других планет, бесчисленных инженеров и прочих специалистов, имеющих касательство к Мемориалу. Кое-кто утирал слезу. В полдень Выборный Отец Орлигии обратился к присутствующим с речью. Подчеркнув, какое предстоит радостное и знаменательное событие, он с гордостью указал на фигуру Грульява-Ки - прославленного в веках орлигианина, который вопреки увещеваниям друзей и приказам командиров исполнил свой долг перед великим землянином, Мак-Юэном.
