Виктор Тарасов - Повести и рассказы (-)
- Разве вы не полетите с нами? - удивился Гленд.
- Нет, на Дионе сейчас - два члена Совета. Вскроете отсек без меня и проведете запуск. До свидания. Желаю удачи.
Апджон повернулся и легко побежал по трапу вниз.
Гленд видел, как он догнал уходящий кар и с подножки оглянулся на звездолет.
Объявили двадцатиминутную готовность.
- Проку тут от меня не будет,- сказал Гленд.- А впрочем, и от ваших наблюдений - тоже. Все равно мы не можем вскрыть отсек, что бы ни случилось. Я пойду сосну. Не будить меня ни под каким видом. За меня останешься ты, Пол. Помни, чьи интересы ты представляешь.
Выходя, он заметил по отражению в темном экране, как Клюге подмигнул Полу. Да, он уже старик и плохо переносит старт. Он предпочитает сейчас делать перелет в гибернационном сне. Ну и что? Мальчишки! Знали бы, сколько стартов и посадок он перенес. Неужели и он когда-то смеялся над стариками?
Когда гибернационную камеру стал наполнять газ, он вспомнил фразу, которая с утра крутилась у него в голове. Сознание затуманивалось, из его глубин всплывали давно забытые образы. "Сила судьбы"-так, кажется, называлась опера, на которой он был с ней в тот последний свой вечер перед отлетом в космос. Потом они вышли в сад, влажный от дождя. Как она выглядела и как ее звали, он не помнит.
- Когда ты вернешься с практики, мне будет лет пятьдесят. Когда ты придешь из первого рейса, меня уже не будет.
- Такова наша судьба.
- Раньше ты говорил, что любишь. А сейчас говоришь: судьба.
- Ничего изменить нельзя.
- Нельзя говорить: судьба; нужно говорить: сила судьбы... сила судьбы...
Гленд заснул.
2
После того как звездолет вошел в режим свободного полета, капитан "Гермеса" командор Рэм Хартли передал управление автомату и устало вытянулся в кресле.
Неплохой, "мягкий" старт, черт возьми! Как он устал от глупой суеты при подготовке и погрузке. Неплохо бы отдохнуть и взбодриться.
Но как?
Приказав второму пилоту занять свое место, Рэм направился в бар. Там было непривычно темно и пусто: спецрейс - не для туристов.
Робот-бармен одиноко торчал на своем рабочем месте за стойкой. Работы у него не будет весь рейс, но это его не трогало. Хартли приказал приготовить коктейль, сел и стал смотреть в пустой зал.
Поглядели бы на него сейчас эти важные господа из Совета. Командор Рэм Хартли, командир звездолета, находящегося в спецрейсе, сидит в баре и пьет водку. Какой ужас! Проклятые интелли, жирные и самодовольные.
Он повернулся к залу спиной и проглотил коктейль. Велел приготовить еще.
Ржавая лоханка еле движется. Тоже осуждает. Да, не повезло. Осталось два рейса до пенсии и - на тебе: спецрейс. "Какой корабль лучший? "Гермес".- Какой капитан опытнейший? - Командор Рэм Хартли". Доверили какие-то мозги. Вези и не растряси. Один член провожал, два члена встретят. А старый хрыч залез в "берлогу" и заснул. Тормозни он покрепче, раздави нечаянно эти мозги - выгонят за два рейса до пенсии без выходного пособия, могут и посадить. Никто не посмотрит, что он честно и без аварий прослужил триста восемьдесят лет по земному исчислению.
Он выпил еще. Приказал роботу отдать бутылку и отправляться к черту. Потом спохватился, робот может понять буквально, и отменил приказ. Приказал идти на кухню и перемыть всю посуду до последней ложки.
У временного пульта скучали двое дежурных.
Шимановскому эти однообразные наблюдения казались бессмысленными. Профессор был прав: зачем наблюдать, если вмешаться нельзя?
Интереснее было бы везти, не наблюдая, а потом вскрыть и посмотреть, что получилось.
Клюге раздражал этот дурацкий пульт, перед которым его посадили. Разве это работа, разве это пульт? Четыре экрана, следящие за восемью примитивными мусорщиками. Это они называют вахтой!
- А зачем вы тащите "Малыша" на Диону? - спросил Клюге.- Насколько я знаю, он - робот-"Следопыт", а Диона - давно обжитая планета.
- Так решил Совет. Последняя проверка перед "сверхдальней". "Малыш" будет управлять погодой на Дионе, должен проявить себя самостоятельным парнем.
- Один робот барахлит,- Клюге постучал по экрану.- Все показывают одно, а он - другое. Ошибается на доли градуса. Раньше показывал как все.
- Может быть, стена, у которой он стоит, нагрелась?
- Можем проверить, приказать ему отойти от стены.
Клюге послал приказ.
- То же самое. Даже немного больше. Но сейчас еще регистрирует аммиак в воздухе, правда, ничтожную долю. Да и углекислого газа здесь немного больше, чем везде. Но атмосфера должна быть везде однородна. За этим следят кондиционеры. Явно сломался. Отключим?
- Постой,- Пол раздумывал.- Мне тут пришло кое-что в голову. Конечно, атмосфера там должна быть однородной. Это верно. Но это после того, как газ растечется по всему объему и поглотится кондиционерами. А до того? Газ должен истекать из какой-то точки, состав воздуха около нее должен быть иной, чем везде. Робот, оказавшийся рядом, зарегистрировал это. А что у нас является источником температуры, углекислого газа и аммиака одновременно? Живое существо!
- Дышит,- Клюге побледнел.- Углекислый газ прибывает толчками. Постой, а это не ваш "Малыш"?
- Он находится в другом месте, в центре зала. Кроме того, продукты распада выделяются у него не через легкие, он не дышит так, как мы. А это не крыса? У вас на корабле есть крысы?
- Раз корабль, значит, должны быть корабельные крысы? - Клюге разозлился.- Умник нашелся! Да тут - одно железо. Как им выжить?
- Давай подвинем робота ближе к источнику.
После долгих маневров робот уперся в стену из ящиков. Но отклонения в показаниях датчиков стали максимальными.
- Как жаль, что у роботов нет зрения! Мы не увидим, что там.
- Зато у них есть датчики запыленности объема. Они прощупывают пространство слабыми ультразвуками.- Клюге смотрел на бегущие колонки цифр.
- Вот сейчас вполне определенно можно сказать, что робот стоит перед ящиками. Но в ящиках есть узкая щель.
- И что-то живое забилось в эту щель. Что же нам делать?
- Наверное, доложить кому-нибудь; Совету, твоему профессору, моему командору. Откуда я знаю?
- Мы же вместе следили за погрузкой. Мы не могли пропустить туда ничто живое.
- Совет нам беспокоить не стоит,- продолжал Клюге.- Твой профессор спит и пускай себе спит. А вот мой командор, пускай он выпутывается. Он тертый мужик, что-нибудь придумает. Сейчас он наверняка в баре. Накачивается спиртным. Пойду приволоку его. А ты сиди тихо и не поднимай паники.
Так он и думал: что-нибудь должно было случиться. Глупое и неприятное. Проклятый спецрейс! Рэм ничего не понимал в бегущих на экранах цифрах, но верил тому, что говорили ребята. Что-то там есть, живое, дышит, сопит, возится и потеет. Там, где никого не должно быть, кроме драгоценного мозга. Это было концом. Можно было садиться и писать прошение об отставке перед самой пенсией. Он с трудом взял себя в руки.
