Роберт Силверберг - Сын человеческий (сборник)
— Теперь мы общаемся, — говорит Клей. — Мы добились этого.
Кончается долгая ночь. В лазурной заре Клей видит невиданную при закате растительность: пронзающие небо шпили деревьев с красными прожилками, обвитые спиралями каких-то бобовых, огромных размеров цветы, внутри которых качаются тычинки, наполненные бриллиантовой пыльцой. Хенмер вернулся. Он сидит, скрестив ноги на дальнем конце плиты.
— У нас появился товарищ, — говорит Клей. — Не знаю, поймала ли его ловушка или это я притащил его сюда. Я проделывал кое-какие опыты. Но тем не менее он…
Мертв? Сфероид превратился в засохшую шелуху, прилипшую к одной стороне клетки. Струйка радужной жидкости течет между прутьями клетки. Клей не в состоянии возродить знакомый облик сфероида. Он идет к клетке, осторожно прикасается к оболочке двумя пальцами и ничего не чувствует.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Жизнь уходит, — говорит Хенмер. — Жизнь возвращается. Мы возьмем его с собой. Идем.
Они идут на запад. Не дотрагиваясь до клетки, Хенмер толкает ее впереди. Они минуют кучу высоких желтых деревьев с квадратной кроной, чьи красные листья, болтающиеся толстыми гроздьями, корчатся, словно потревоженные морские звезды.
— Ты раньше видел таких? — спрашивает Клей.
— Несколько раз. Ловушка приносит нам все.
— Я так понял, что это ранняя форма. Близкая к моему времени.
— Возможно, ты прав, — отвечает Хенмер.
— Почему он умер?
— Жизнь ушла из него.
Клей начинает привыкать к манере Хенмера давать ответы.
Вскоре они останавливаются у пруда с темно-голубой жидкостью, в котором плавают круглые золотые дощечки.
— Пей, — предлагает Хенмер.
Клей опускается на колени у края пруда. Осторожно зачерпывает воду рукой. На вкус она словно перченая. Его наполняет острая грусть, сознание утраченных возможностей. Он ошеломлен. Он видит все возможности, которые представляются ему с определенностью автострады, размеченной в темноте дорожными знаками. Он удивлен и озадачен. Ощущение проходит. Хотя он понимает, что одарен новыми средствами восприятия, которые он использовал иносказательно. Он снова пьет. Восприятие углубляется и усиливается. Он принимает блистающие изображения: одиннадцать спящих ночных существ в подземном тоннеле прямо под ним, пульсирующая в теле Хенмера кровь, туманная бесформенность мертвой гниющей плоти сфероида, хрустящая внутренность этих маленьких золотых плавающих табличек. Он пьет еще. Теперь он еще точнее видит внутренности всего сущего. Его зона восприятия стала сферой пятиметровой высоты с мозгом в центре. Он определяет состав почвы, находя слой чернозема, затем слой розового песка, слой гальки и слой гранита. Он измеряет прудик и отмечает замечательную математическую кривую его дна. Он подсчитывает одновременные пассажи трио маленьких тварей, похожих на летучих мышей прямо над головой и количество гнезд на соседнем дереве. Он пьет еще и еще.
— Как легко здесь быть богом, — говорит он Хенмеру и наблюдает, как звуки его голоса отражаются от поверхности пруда. Хенмер смеется. Они движутся дальше.
4
Новые чувства блекнут еще до полудня. Остается лишь смутное воспоминание, он может еще видеть неглубоко под землей и сознает, что происходит за спиной. Но только туманно. В этом мире все слишком мимолетно. Он надеется найти еще один пруд, он надеется, что вернется женский образ Хенмера, что окончится время смерти сфероида.
Перед ними раскинулся естественный амфитеатр: широкая и глубокая чаша, с одной стороны которой громоздится куча огромных черных валунов, покрытых голубыми лишайниками. Около валунов сидят пятеро представителей расы Хенмера: три женщины, двое мужчин. Хенмер говорит:
— Сделаем Открытие Земли. Время подходящее.
День стал довольно теплым: если бы Клей носил одежду, ему захотелось бы снять ее. Ленивое солнце висит низко над горизонтом, и мощный поток энергии стекает в низину амфитеатра. Кажется, они его уже знают. Поднявшись, они приветствуют его сонными улыбками и краткой песней. Он с трудом отличает их одного от другого. К нему скользит женщина.
— Я — Нинамин, — говорит она. — Ты будешь веселиться? Ты пришел на Открытие Земли?
У нее высокий певучий голос, словно флейта. В ее позе, как показалось Клею, нечто японское. Она кажется грациознее и беззащитнее, чем женщина Хенмер. Остатки его восприятия подсказывают ее чувственность: крошечные шарики несут к ее лону золотые гормоны. Его поражает ее доступность. Он начинает вдруг стеснятся своей наготы, он завидует мужчинам рода Хенмера: их пол спрятан. Нинамин поворачивается и бежит к валунам, оглянувшись, чтобы посмотреть, следует ли он за ней. Он остается на месте. Хенмер, а может, просто мужчина, которого он принимает за Хенмера, выбирает женщину и ложится с ней в низкую густую траву. Третья женщина и двое мужчин начали какой-то вертлявый танец, хохоча и обнимая друг друга. Нинамин, взобравшись на валун, бросается в него клочьями лишайника. Он бежит к ней.
Она невероятно проворна. Он все время видит впереди ее стройное золотисто-зеленое тело и карабкается за ней по камням; он пыхтит, потеет и кашляет от натуги. Он взбирается, словно сатир. Она выглядывает из самых неожиданных мест. Здесь мелькнула маленькая грудь, там гладкая попка. Заставляя его преследовать, она кажется совсем обычной женщиной, хотя остались и напоминания о том, кто она на самом деле, о разделяющей их пропасти: он успевает иногда заметить ее плоское лицо, алые глаза, паучьи руки с множеством пальцев. Он успел разглядеть, пока его восприятие не потускнело, что внутреннее ее устройство чудовищно странно, серия угловатых отсеков, соединенных узкими жемчужными каналами, настолько же непохожих на его внутренности, как внутренности омара. И все же он желает ее. И все же он будет обладать ею.
Он достигает вершины самого большого валуна. Где она? Оглядевшись по сторонам, он никого не заметил. Верхушка валуна понижается к центру, образуя небольшой кратер, его заполнила дождевая вода, на поверхности которой, дрожа и издавая жужжащие звуки, плавают какие-то черные нити. Он вглядывается в воду, думая, что она могла нырнуть туда, чтобы спрятаться от него, но видит лишь свое отражение. Он напряжен и неловок, словно неандерталец, в котором зажглась похоть.
— Нинамин? — зовет он.
От звука его голоса в воде возникают пузырьки и его изображение исчезает.
Она смеется. Он поднимает голову и находит ее в десяти футах над собой, она весьма удобно устроилась в воздухе, лежа на животе и растопырив в стороны ноги и руки. Он ощущает, как в ее не-венах текут потоки не-крови, и чувствует гравитацию, создаваемую ее левитацией.
