Джеймс Кори - Человек без чести
— Когда-нибудь я всё это восстановлю. Клянусь, «и на Марсе будут яблони цвести»! — торжественно произнесла она.
Мы продолжили лихорадочно готовиться к заключительному марш-броску. Боеспособная половина экипажа возводила баррикады из подручных средств и сдерживала в бухте выживших после крушения иккеанцев. Марсианские лазерные пистолеты и стальные тесаки были нашими основными аргументами в этом деле. Другая половина подбирала по округе разлетевшийся груз и складывала обратно на летающую повозку, на которой тот хранился ранее. Ее воздушная платформа была не исправна: волочилась одним краем по земле, оставляя за собой пыльную траншею. Доктор Кох врачевал раненных, а Лаан произнес траурную речь над павшими. Восход Солнца, прогнавший сумрак с руин марсианских городов, стал сигналом к сбору. Привязав тросы к сломанной платформе, мы потянули груз по направлению к горизонту. Вдыхать воздух, которым до тебя не дышал ни один землянин, наблюдать призрачное свечение собственной плоти, топтать ногами багряную землю чужой планеты было весьма необычно. Мы забрались так далеко, куда ни один гражданин империи еще не добирался. Даже мой известный тезка, Александр Македонский, не мог представить такого масштаба, что можно плыть куда-то через звездную пустошь, в которой действуют силы, непостижимые разумом. Судьба миссии уже в который раз держалась на мужественных плечах англичан, вернее, на их спинах, и зависела от воли народов, имеющих столько же много общего между собой, сколько имеют муравей и муравьед. Общая цель объединяла нас — это Дворец Подземелья, массивный серый мираж в призрачном зареве Огней Святого Эльма[6], который уже маячил вдали.
Отчаяние, овладевшее нами в последние часы, просто не выразить словами. Тросы впивались в ладони и резали плечи. Я шел в связке с ребятами, как обычный бурлак. Заработанные в былую морскую бытность мозоли не шли ни в какое сравнение с жутью нынешних испытаний. Тело дрожало от перенапряжения, сухожилия скрипели, как деревянные корабельные доски. Нападать паучьи твари стали чаще и с каждым часом ожесточались сильнее, чувствуя силу родных просторов, на фоне которых выглядели еще более ужасно и демонически. Снова и снова мы давали им отпор. С клинков лилась желтая утробная жижа, кровавый след струился по песку позади нашего отряда. До последнего вздоха буду гордиться своей командой, сплоченной единой волей и идущей стеной через нещадные дюны.
Оставалось полпути до Дворца, когда в небе появились воздушные разведчики неприятеля.
Представьте, если сможете, Ваша Светлость, широкий марсианский небосклон цвета сирени. Представьте Солнце, которое также дарит свет Вестминстеркому Аббатству и висит над Лондоном, но здесь, на Марсе, принимает совершенно замысловатый вид, от центра к краю переливаясь радугой. Вообразите обширные городские руины, которые раньше были гордостью семи народов, а теперь их кристаллические системы жизнеобеспечения разрушены стихией и войнами. Мысленно нарисуйте огромную реку, воды которой практически недвижимы, словно кровь векового старца. Израненные и отчаявшиеся мы тянули не лямку, а надежду на спасение, крепясь, что было мочи, и уже не в силах подняться с земли, словно подбитые мотыльки. В разряженном воздухе витала примесь сгоревшего пороха и металла. Солнце жарило так, как бывает в тропический полдень. Вдруг раздался знакомый ор Куахога:
— Поный штоп! Шправ агонь!
Представьте рой стрекоз, каждая из которых жирней человеческой руки. Вихрем взметнувшись в небо на востоке, они сначала сбились в могучую волну огромного пожарища, затем рассредоточились в воздухе. Я услышал крик Карины и увидел, как ее смуглое лицо побледнело от страха.
— Надо прибавить темп, — занервничала она. — Центральный улей нас обнаружил. Если их бойцы доберутся до нас раньше, чем мы доберемся до убежища, — всё, конец!
— Должен… з-з-заметить, — встрял мистер Дэрроу, не в силах совладать с одышкой, — мне эти жуки-тупаки… перестают нравиться.
Молодой Картер ухмыльнулся:
— Эк вы, сэр, извратились над рифмой! Жуки-пауки-тупаки. Даже смешно получилось.
— Стараюсь, как могу, на службе Его Шутейшества! — торжественно произнес мистер Дэрроу.
Мы вернулись в строй и продолжили тянуть лямку. Потеряв счет времени, мы жили лишь текущим моментом, изнемогающие от физической боли и впавшие в агонию. В головах крутилась только одна мысль — быстрей бы добраться до Дворца Подземелья.
С приближением к заветному месту ландшафт стал меняться. Низкорослые пурпурные кустарники пришли на смену пустынным дюнам. Насекомоподобные ящерицы разбегались из-под ног. Огромный жужжащий рой вражеских разведчиков заслонил солнце, но мы продолжали двигаться в сумраке. Песчаные равнины чередовались с обтесанными каменными оврагами, составляя сеть лабиринтов, на которые дробился ландшафт. Мы не знали, когда враг может нанести удар, и страх провалить миссию подгонял отряд. То, что мы однажды посчитали богатствами царского масштаба, становилось неподъемным грузом вопреки надеждам. Может, оно так просто казалось в моем изможденном состоянии, но был один позитивный момент в чреде наших злоключений — чем дальше мы удалялись от «Серкерии», тем реже нападали иккеанцы: оставшиеся бойцы отлично держали заслон, не давая врагу прорваться, пока мы тянули свою повозку. Я позволил себе несколько передышек. Кровь струилась по рукам и груди, пот разъедал рубцы от ранений. Я забывал об этом, видя, как близка наша цель. Дворец Подземелья во всей красе развернулся перед нами. Широкая каменная кладка, характерная для главных соборов. Энергетические потоки, обеспечивающие жизнь, с сумасшедшим ритмом бегущие по поверхности строений. Они светились словно северное сияние и придавали дополнительную глубину пейзажу. Мистер Коплер ускорил темп, призывая людей двигаться быстрее и работать на износ, пока спины пополам не переломятся. Видя, как бедняги скалятся от натуги, я заменил самых обессиливших на отдохнувших матросов, которым вновь предстояло попотеть на славу. У проклятого Сизифа задачка была не легче нашей, но в отличие от него мы не переставали верить и были настойчивы. Ну и не стоит забывать о взаимовыручке, которая стерла границы между англичанами и карибцами, соридами и манаэ. Однако не ясно: испытания были посланы нам в искупление или в наказание?
Карина Меер подошла ко мне сзади. Внимание уже было настолько рассеяно, что я помнил происходящее лишь вспышками, и поэтому появления красавицы не заметил. Где-то в ходе нашего нескучного предприятия Карина обожгла костяшки на правой руке и получила серьезный порез на шее, но ни разу не жаловалась на это.
