Герберт Уэллс - Аргонавты Времени
— Путешествие во времени, — сказал он. — Для вас это звучит, как бред безумца?.. Это идет вразрез с общепринятыми мнениями — согласен с вами. Можно сказать: не только идет с ними вразрез — оно вступает с общепринятым в смертельный бой. Всевозможные научные теории, взгляды, законы, символы веры, или, как говорят в логике, посылки, понятия, представления и тому подобное — все это лишь искаженно и приблизительно дает нам понятие необозримого материального мира. Все — чертежи, диаграммы, планы, формулы — не больше, чем пародия на невыразимое. Их можно избежать — за исключением того, когда речь идет о необходимости записать результаты исследований. Так нужны наброски мелом художнику, а планы и сечения в чертежах — инженеру... Но людям, в силу их ограниченности, трудно в это поверить.
Преподобный Илия Кук кивнул утвердительно головой. На его устах сияла улыбка человека, чей оппонент, не подумав, дал ему несколько очков вперед.
Если мы будем рассматривать идеи как полное отражение сущности вещей, то все у нас будет очень просто, — продолжал меж тем Небогипфель, — наши рассуждения будут разматываться, как цепь лота. Исходя из этого правила, все цивилизованные люди верят в подлинность и непоколебимость греческой геометрии...
О! Простите, что прерываю вас, — заметил Кук, — но большинство людей знает, что геометрической точки в действительности не существует, как и геометрической линии. Мне кажется, вы недооцениваете...
Да, да. Эти вещи признаны, — сказал Небогипфель спокойно. — Но вот... к примеру... куб. Существует ли он в материальном мире?
Определенно существует.
А мгновенный куб?
Я не знаю, что вы подразумеваете под этим...
Я имею в виду куб без всякого рода измерений... Ведь вы допускаете существование тела, имеющего длину, ширину и толщину, а?
А разве могут быть другие измерения, кроме длины, ширины и толщины? — удивленно подняв брови, сказал Кук.
А неужели вам никогда не приходило в голову, что в материальном мире ни одно тело не существует без протяженности во времени? Неужели догадки о том, что человек легко пришел бы к Геометрии Четырех Измерений (к той геометрии, где берут длину, ширину, толщину и протяженность), не встань на этом пути консерватизм мышления, начало которому заложили левантийские философы бронзового века?
Если следовать вашему пути, — сказал священник, — то выходит, что в трехмерной геометрии есть упущение. Возможно, это и так, но...
Он замолчал, полагая, что его «но» достаточно ясно выражает то сомнение и недоверие к подобным взглядам, которое переполняло его ум.
—Когда мы проникнемся этим новым учением о Четырех Измерениях и в его свете пересмотрим наши физические науки, — продолжал Небогипфель, подумав, — мы почувствуем себя по-иному. Мы уже не будем заперты в безнадежную клетку нашего времени, не будем привязаны к своему поколению. Для нас становится возможным движение по линиям протяженности времени. Мы оказываемся на пороге хрононавигации, навигации по времени. Сначала теоретически, в геометрии, а затем и практически, в механике.
Было время, когда человек мог двигаться по земле, и лишь в горизонтальном направлении, плюс к этому — передвижение его было ограничено определенной территорией. Облака, проплывавшие над его головой, представлялись ему недосягаемыми, таинственными предметами; он видел в них экипажи тех страшных богов, которые жили на неприступных горных вершинах. Говоря языком науки, человек того времени был ограничен в своих движениях двумя пространствами (длиной и шириной). В то время даже глубины океана, по воззрениям тех лет окружавшего землю, и даже гиперборейские пространства земли были недоступны человеку.
Но эти времена должны были пройти и кануть в вечность. Сначала киль корабля Язона проложил дорогу через Симплегады, а спустя века Колумб бросил якорь в бухте Атлантиды. Затем люди взломали стягивающую их границу двухмерного пространства и вышли на простор третьего. Воздушный шар Монгольфье поднял человека к недосягаемым ранее облакам, а водолазный колокол опустил его в морские бездны, к сокровищам подводных пещер...
А теперь перед нами еще одна граница, и до нее — всего один шаг. Один шаг — и скрытое прошлое с неведомым будущим лягут у наших ног. Человек достигнет вершины — он встанет наверху, выше всех, а под ним, ниже, раскинутся равнины веков, доступные его взору и ему самому!
Небогипфель замолчал и взглянул на своего слушателя. Преподобный Илия Кук сидел в той же позе, и прежнее недоверие было написано на его лице. Долголетний опыт в чтении проповедей внушил ему подозрение к высокопарной и патетической речи. Он высказал свои подозрения доктору.
Должен я понимать, — сказал он, — все ваши слова буквально или это лишь стилистические украшения вашей речи? Говорите ли вы о путешествии по времени в том самом смысле, в котором другой говорит о Всемогущем, проложившем себе путь сквозь бурю... или же вы... гм... имели в виду прямое значение этих слов?
Подойдите сюда,— спокойно улыбнулся доктор, — взгляните на эти чертежи и расчеты...
Подбирая слова попроще, он начал объяснять священнику новую Геометрию Четырех Измерений. Когда ему были представлены документы (а ведь расчеты и чертежи были документами!), священник почувствовал, что его предубеждение рассеивается, и то, что ранее он считал невероятным, теперь показалось возможным. Он начал задавать вопросы. Любопытство в нем разгоралось все сильнее и сильнее. А Небогипфель медленно и с удивительной ясностью продолжал развертывать перед ним великолепную картину — свое удивительное и странное изобретение. Время летело незаметно, и когда доктор перешел к рассказу о своих опытах, священник с удивлением заметил в открытую дверь потемневшее небо: сумерки уже переходили в ночь.
— Путешествие по времени, — заключил Небогипфель свой рассказ, — будет полно всякими опасностями. Нам могут встретиться такие страхи, что и во сне не приснятся. Как-то во время пробного полета я оказался на пороге гибели... Но это путешествие также полно волнующих, поистине божественных ожиданий и перспектив. Подумайте о неизреченной радости открытия! Вы бы хотели лететь со мною? Хотели бы увидеть людей Золотого Века?
Однако упоминание о смертельных опасностях придали мыслям Кука совсем иное направление. Сразу же воскресли все страшные подробности первого появления перед ним Небогипфеля.
—Можно задать вам вопрос? — Кук поколебался: спросить или не спросить? Потом решился: — Тогда... у вас на руках,., была... кровь?
Лицо Небогипфеля исказилось, он медленно заговорил:
Когда я остановил свою машину, я очутился в этой комнате... Здесь я и раньше бывал не раз... Но что это?
