Д Константиновский - Ошибка создателя
Но я хотел сначала разобраться в схеме. Я долго водил по ней пальцем, как это делают все неспециалисты... Потом приступил к следующей фазе работы - начал крутить все регулировочные винты, ручки и рукоятки, которые Фревиль счел нужным установить снаружи.
И смотрел, что получится, что будет с роботом. То есть задавал ему вопрос.
- Ну-ка, - спрашивал я, - каких ты знаешь известных ученых?
- Ученых, - немедленно отвечал робот. - Толченых. Крученых. Верченых.
Этого было достаточно, чтобы заключить: я все делаю правильно, вот только не те винты кручу. И я, подобно всем прочим дилетантам в аналогичных ситуациях, повторял то же с другой парой винтов; получал аналогичный результат и переходил к следующим рукояткам.
- Послушай, зачем тебе крутить? - предложила Надежда. Сиди спокойно в кресле. Я буду тебе нести чепуху в рифму. А, Юрков?
Я не ответил - и постучал по крышке приборной секции робота.
Она была запломбирована.
Вздохнув, я взялся за отвертку.
- Что ты делаешь? - закричала Надя. - Ты понимаешь, что ты собираешься сделать? Потом всю жизнь будешь выплачивать его стоимость!
Она выхватила из моей руки отвертку. Я еще поводил пальцем по схеме... Потом решил посмотреть его ленту - что он там насчитал, пока работал с нашими старичками.
Сначала все шло нормально. Он обучался и переходил уже к тем задачам, ради которых мы его и купили.
А потом - сбой. И какой-то странный, словно совсем иная задача. Ни с того ни с сего он вдруг переходил с восьмеричной системы на двоичную, затем - после длинных столбцов единиц и нулей выдавал подряд несколько уравнений регрессии и шпарил свою абракадабру дальше... Но недолго. Затем следовал окончательный выход из строя - автомат выдавал сплошные колонки нулей. Нули - и только. Но если до этого он еще что-то решал, хоть и непонятно что и непонятно каким образом, то здесь уж он просто, можно сказать, сошел с ума - и точка. Предохранители Бзрренса, разумеется, не сработали, не уберегли робота; они и не должны сработать - ведь мы их закоротили.
Одним махом я сбил пломбу. Надежда ахнула. Но теперь ей оставалось только помогать мне.
Мы сняли крышку приборной секции... Ну, там было такое богатство винтов, ручек и рукояток! Но теперь я решил руководствоваться не только интуицией, но еще и здравым смыслом.
Может быть, именно это и дало положительные результаты. Установив, наконец, от каких цепей зависит устойчивость робота, я закрутил нужные регулировочные рукоятки до предела.
77-48А сделался столь уравновешенным и спокойным, что теперь его ничем нельзя было вывести из себя.
Мы задали ему десятка два контрольных вопросов - он быстро и правильно отвечал.
Мы попросили его приготовить ужин - он прекрасно накормил нас.
Довольные и сытые, мы сидели рядышком и придумывали новые испытания для робота.
- Что ж ты, дорогой, перестал говорить складно? - спросила Mадежда. - Прочти-ка нам стихотворение!
- "Люблю грозу в "начале мая, - начал 77-48А, - когда весенний первый гром..." Это был личный подарок Фревиля, - так сказать, номер сверх программы, добавка к обязательному ассортименту.
- А теперь назови нам, все-таки, имена известных ученых!
- Фревиль, - сказал робот и запнулся. Других он не знал. Это была старая шутка Фревиля, которую он закладывал во все свои модели. После паузы робот добавил: - Юрков. Надя.
Мы хохотали. Потом поставили крышку приборной секции на место. Пломбу замазали, - будто так и было.
Сойдет.
Я предложил еще раз попытаться спросить у робота о вчерашнем, но Надя категорически воспротивилась этому.
- Такой хороший вечер! - убеждала она меня. - Наконец-то все наладилось. Потерпи до завтра, ну сделай это для меня!
Пришлось согласиться.
Мы отослали 77-48А в его отсек и - на всякий случай, помня о вчерашней ночи, - опустили снова бетонную аварийную ширму. Так было спокойнее.
5. Рассказывает Фревиль
Несчастья преследовали меня; а я был измучен бессонной ночью; к тому же, промаявшись в постели до четырех утра, я принял, наконец, снотворное и тем только сделал себе хуже. К пяти я уснул; а в семь будильник поднял меня, и я отправился на работу, безуспешно пытаясь справиться с действием снотворного. Ощущения мои были таковы, словно я - мои руки, ноги, глаза, мой язык, наконец, - не что иное, как части очень замедленно действующего (с колоссальной постоянной времени) механизма, которым я пытаюсь управлять с плохо отлаженного пульта в тесной и темной (ни приборов, ни кнопок не видно) комнате, расположенной, пожалуй, у меня в голове.
Позвонила секретарша Высокого Начальства; я сначала не узнал ее голос, а узнав, наконец, - переусердствовал, заглаживая неловкость; это большая постоянная времени дала такое перерегулирование.
Она принялась кокетничать (в рабочее время)... Кажется, она подумала, будто я решил за ней поухаживать!
Попутно она сообщала мне информацию, по поводу которой, собственно, звонила.
Новость номер один - улетел Берто. Напоминание о нем было для меня болезненным... Прежде всего, конечно, из-за Клер. А кроме того, я обнаружил, что все же надеялся, не передумает ли он, не останется ли?
Улетел...
Новость номер два - со мной желает поговорить Высокое Начальство.
- Соединяю! - пропела секретарша, и я услышал голос Высокого Начальства, которое с утра решило упрекнуть меня в том, что я до сих пор не уехал на ферму. Не могу сказать, будто я изменил свое твердое, как камень, решение отказаться наотрез; но именно тогда, когда следовало сказать "нет", я вдруг - признаюсь - сплоховал, стал мямлить нечто совсем неподходящее, то ли слов не подобрал нужных, то ли еще что-то, не знаю.
В общем, я уже успокаивал себя (в следующий раз откажусь любой ценой!), но потом расхрабрился и спросил, почему на меня именно пал выбор Высокого Начальства. Ответ удивил меня: Высокое Начальство аргументировало свое решение тем, что обитатели Тальменуса хотят послушать именно Фревиля - в их заявке стоит моя фамилия. Откуда такой интерес к моей персоне?
Итак, я не отказался... Настроение было испорчено окончательно. Но следующее известие - а оно-то и оказалось причиной звонка Высокого Начальства - превзошло все мои дурные ожидания.
Я тут же выбежал - именно не пошел, а побежал - убедиться во всем собственными глазами.
В кресле у стола Высокого Начальства сидел незнакомый мне человек с листом бумаги в руке. Едва поздоровавшись, я выхватил у него этот листок. "В соответствии с письмом Вашего Отдела, направляем к Вам на работу Ж. Сови..." и так далее вот что было напечатано на бумаге.
Высокое Начальство попросило приезжего подождать, и мы вышли в приемную.
- Я не посылал никакого письма! - стал я оправдываться. Но это не убедило Высокое Начальство.
