Джордж Мартин - Умирающий свет (сборник)
– Я вижу, ты уже познакомился с Джааном, – сказала она.
– Более или менее, – отозвался Дерк.
Наконец вернулся Викари. Правой рукой он с трудом удерживал четыре кружки, а в левой нес кувшин темного пива. Он поставил все это посередине стола и, еще раз сходив на кухню, принес тарелки, приборы и покрытый глазурью горшочек с какой-то желтой пастой, которую он предложил мазать на печенье.
Пока он отсутствовал, Джанасек подтолкнул пустые кружки к Гвен.
– Налей, – приказал он голосом, не терпящим возражений, и повернулся к Дерку.
– Насколько я знаю, вы были первым мужчиной в ее жизни, – сказал он, пока Гвен наливала пиво. – Вы оставили ее с неимоверным количеством отвратительных привычек. Я вправе потребовать удовлетворения.
Дерк растерялся.
Гвен наполнила пивом три кружки из четырех. Одну она подвинула к месту Викари, вторую – Дерку, из третьей не спеша сделала большой глоток. Затем вытерла губы тыльной стороной руки, улыбнулась Джанасеку и вручила ему пустую кружку.
– Если ты намереваешься угрожать бедному Дерку из-за моих привычек, – сказала она, – то мне придется потребовать удовлетворения у Джаана за все те долгие годы, что я терпела твои.
Джанасек нахмурился, повертел в руках пустую кружку.
– Сука-бетейн, – спокойно произнес он, как будто это было в порядке вещей, и налил себе пива.
Тут же вернулся Викари, сел за стол, шумно отхлебнул из своей кружки. Все приступили к еде. Дерк вскоре обнаружил, что ему нравится пить пиво на завтрак. По вкусу пришлось ему и печенье, намазанное толстым слоем сладкой пасты. Мясо было суховатым.
За едой Джанасек и Викари задавали Дерку вопросы, а Гвен сидела со смущенным видом и почти не разговаривала. Двое кавалаанцев являли собой достойное внимания зрелище: они были похожи внешне, но вели себя по-разному. Джаан Викари при разговоре наклонялся вперед (как и прежде, ворот его рубашки был распахнут), время от времени он рассеянно позевывал и почесывался, выражал дружескую заинтересованность всем своим видом, часто улыбался. Он выглядел менее напряженным, чем при первом разговоре на крыше, но все же производил впечатление осторожного, скрытного человека, которому нужно делать над собой определенное усилие, чтобы расслабиться. Даже отступления от формальностей – улыбки, жесты – казались хорошо рассчитанными и продуманными. Гарс Джанасек, хотя и сидел прямее, чем Викари, не почесывался и соблюдал формальную учтивость кавалаанской речи, казался раскрепощенным, как человек, которому не в тягость ограничения, накладываемые обществом, и которому даже в голову не приходит пытаться от них освободиться. Его речь была живой и полной колкостей, которые сыпались, как искры от махового колеса, и большая их часть предназначалась Гвен. Некоторые она парировала, но защита ее была слабой, Джанасек владел игрой лучше. Чаще это была игра в поддавки, дружеское подшучивание, хотя иногда Дерк улавливал в их перепалке интонации настоящей ненависти. В такие моменты Викари хмурил брови.
Когда Дерк упомянул о Прометее, на котором он провел год, Джанасек сразу ухватился за эту тему.
– Скажите, т’Лариен, – спросил он, – считаете ли вы Измененных людей людьми?
– Конечно, – ответил Дерк. – Они – люди Империи Земли, поселившиеся на Прометее во время войны. Современные прометейцы – потомки воинов, служивших в Экологическом Корпусе.
– Фактически это так, но я с вами не согласен, – возразил Джанасек. – Они слишком много манипулировали с собственными генами и изменили их настолько, что утратили право называть себя людьми. Разве можно считать людьми существ, летающих, как драконы, живущих под водой, способных дышать ядами, видеть в темноте, как хрууны, имеющих четыре руки. А эти двуполые, лишенные чувствительности существа, предназначенные для воспроизведения потомства? Нет, они – не люди. Вернее, нелюди.
– Нет, – возразил Дерк. – Я много раз слышал слово «нелюдь». На всех планетах оно употребляется в просторечии для обозначения человеческих мутантов, настолько изменившихся, что они уже не могут скрещиваться с человеком. Но прометейцы соблюдали осторожность, чтобы этого не допустить. Их правящие касты совершенно нормальны, вы знаете – в себе они допускали лишь небольшие изменения генотипа ради долголетия и тому подобного; так вот, как вам, наверное, известно, они регулярно устраивают налеты на Рианнон и Тисрок за обычными, по-земному нормальными людьми.
– Но ведь сама Земля уже перестала быть «по-земному нормальной» последние несколько столетий, – перебил его Джанасек и пожал плечами. – Мне не следовало вас перебивать, но в любом случае Земля слишком далеко – до нас доходят только слухи столетней давности. Продолжайте.
– Я уже все сказал, – ответил Дерк. – Измененные люди тем не менее остаются людьми. Даже низшие касты, даже самые нелепые ошибки неудавшихся экспериментов хирургов – и те могут скрещиваться с обычными людьми. Поэтому их стерилизуют, опасаясь появления потомства.
Джанасек хлебнул пива и посмотрел на Дерка ярко-синими глазами.
– Значит, все-таки они вступают в половые отношения с людьми? – улыбнулся он. – Скажите мне, т’Лариен, за время вашего пребывания на Прометее была у вас возможность лично проверить это?
Дерк вспыхнул и невольно взглянул на Гвен так, словно она была во всем этом виновата.
– Я не давал обета безбрачия, если вас именно это интересует, – резко ответил он.
Джанасек наградил его улыбкой и посмотрел на Гвен.
– Интересно, – сказал он ей. – Мужчина проводит несколько лет в твоей постели и сразу вслед за этим обращается к скотоложеству.
Лицо Гвен вспыхнуло. Дерк знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, какую ярость она испытывает. Похоже, Джаану Викари тоже не понравилось услышанное.
– Гарс, – угрожающе сказал он.
Джанасек послушался.
– Прости меня, Гвен. Я не хотел тебя обидеть, – постарался успокоить ее он. – Совершенно очевидно, что т’Лариен развил в себе вкус к русалкам и бабочкам-однодневкам без твоей помощи.
– Вы собираетесь увидеть здешнюю природу, т’Лариен? – нарочито громко спросил Викари, чтобы увести разговор в сторону.
– Не знаю, – ответил Дерк, прихлебывая пиво. – А она того стоит?
– Я никогда не прощу себе, если ты не побываешь там, – с улыбкой сказала Гвен.
– Тогда побываю. Что там интересного?
– Экологическая система, которая все еще складывается и в то же время умирает. Экология долгое время была забытой наукой на планетах Окраины. Даже теперь внешнепланетяне могут похвастаться не больше чем дюжиной квалифицированных инженеров-экологов. Когда готовились к Фестивалю, Уорлорн был заселен различными формами жизни с четырнадцати планет, и никто особенно не задумывался, как они будут взаимодействовать. В действительности на Уорлорне смешалась природа даже более чем четырнадцати планет, если считать животных, сначала вывезенных с Земли на Новоостровье, на Авалон, на Вулфхейм, а уже потом – на Уорлорн.
