Пол Андерсон - Война двух миров
Во многих отношениях они проявили себя довольно заботливыми жильцами. Марсиане договорились об аренде моей земли с теми соседями, которые ее возделывали. Солдаты установили передвижную электростанцию, и мы пользовались электричеством без ограничений. Они нашли людей, которые помогали нам вести хозяйство. Мы разместили эту пожилую пару по фамилии Гус в коттедже для прислуги за особняком. Наши постояльцы щедро оплачивали аренду помещений и оказывали поддержку в финансовых делах. Короче, я ничего против них не имел, за исключением того, что они были марсианами — завоевателями Земли.
Чуть позже возникло несколько неловких ситуаций, связанных с временем для еды. Военный этикет требовал, чтобы Реджелин пользовался столовой, в то время как его подчиненные ели в большой кухне. После двух-трех унылых совместных обедов, проведенных в гробовом молчании с обеих сторон, мы заключили тактичное соглашение: Реджелин ел на час раньше нас. С тех пор мы с ним почти не встречались.
Иногда я даже жалел марсиан. Оторванные от семьи, вдали от родного дома, они день за днем переживали ад земных условий. Я представляю, с каким трудом им приходилось терпеть отяжелевшее тело, атмосферное давление, жару, влажность, ослепительный солнечный свет и крикливую зелень на каждом шагу.
— Несмотря на все это, мы оказались бы в худшем положении при оккупации Марса, — сказал я как-то Крис.
Она нахмурилась. Между изогнутых бровей появились маленькие складки, которые я уже успел полюбить.
— Почему?
— Видишь ли, в случае необходимости они могут жить на Земле без специального снаряжения, — ответил я. — Но помести человека на Марс без скафандра или защитной сферы вокруг него, как он тут же задохнется. Или просто замерзнет после наступления темноты.
— Неужели они там вообще не дышат? — удивленно спросила она.
— Конечно, дышат, — сказал я, — но совершенно по-другому. Марсианские легкие отличаются от наших — это, огромная губчатая масса, которая не только поглощает кислород из воздуха, но и с помощью анаэробных бактерий извлекает его из пищи. У них очень странный метаболизм, хотя, наверное, наш обмен веществ тоже кажется им необычным.
Солнечные лучи лились в окно и ласкали волосы Крис. Я откинулся на спинку кресла и, с тоской подумав о сигарете, произнес:
— Они намного крепче нас и стойко переносят лишения. Но благодаря физическому строению мы можем действовать при гораздо большем ускорении, чем они, а это во время войны дает огромное преимущество. — Мои кулаки непроизвольно сжались. — Если бы адмиралу Свейну хватило ума использовать наше превосходство в скорости, мы вообще не имели бы потерь на Троянских астероидах. А это была самая важная битва, и некоторые говорят, что она повлияла на исход всей войны.
— Теперь уже ничего не изменишь, Дейв, — со вздохом сказала она.
Крис проводила большую часть времени с Элис, но ей хватало сил и на хозяйство, и на работу в огороде. Она много читала и любила слушать музыку из нашей обширной подборки дисков. Тихая жизнь пошла ей на пользу; мать и дочь буквально расцвели. Что касается меня, то я не знал, как убить время. Мне хотелось чем-нибудь помочь соседям, но я ничего не смыслил в фермерском деле. И хотя они охотно обучали меня своим премудростям, им не хватало для этого времени. Я совершал длительные прогулки, катался на лошади, бродил по дому и навещал старых друзей. Время от времени меня тянуло в поселок или в Олбани, чтобы немного покутить. Я пытался писать, но из этого ничего не вышло. Да и о чем писать в такие дни?
В конце концов от тоски и скуки мне даже захотелось поговорить с Реджелином. Как-то на прогулке я шел к роще по заросшей старой тропе. Кругом стояла тишина — лишь шелест листьев и щебет птиц. По мшистому стволу красным огоньком промелькнула белка. А меня терзали тяжелые раздумья.
Ты должен признаться, парень, говорил я себе. Киска для тебя слишком много значит. Если хочешь, можешь назвать это близостью душ, но факт остается фактом: она смелая, верная и интеллигентная девушка, к тому же со временем тебе все равно захочется обзавестись семьей. Вот только, черт возьми, слишком многим она мне обязана! Крис, конечно, не подает виду, но я знаю, что, как бы мы с ней ни дружили, в ее сердце по-прежнему живет Джим Хоторн. А если нет? Не так легко тут разобраться. В своей полумонашеской жизни я видел слишком мало женщин. Откуда мне знать, о чем они думают… Если я попрошу ее выйти за меня замуж, она, скорее всего, согласится, — из чувства благодарности. Крис будет рада, что ее дочь обретет дом и семью… но мне таких отношений не надо. Неужели опять мои джентльменские манеры? Да нет же, черт возьми, просто мужской эгоизм. И мне от него не избавиться.
Я бесцельно шагал вперед, обходя рощу по кругу, как вдруг неожиданно увидел Реджелина. Доверившись тишине и одиночеству, он погрузил лицо в бутоны диких роз, и его высокая чопорная фигура, облаченная в черную форму, выглядела при этом довольно смешно.
Я хотел незаметно уйти, но он поднял голову и взглянул на меня — у марсиан удивительно острый слух в нашей плотной атмосфере. Его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным, но колючий резкий смех выдавал смущение.
— Как поживаете, мистер Арнфельд? — спросил он. — Вы застали меня в стратегически слабой позиции. Я усмехнулся, наслаждаясь его неловкостью.
— Неужели вашим офицерам не разрешается нюхать цветы?
— О, у нас на Марсе абсолютно иная профессиональная этика, — язвительно ответил он. — Как вы знаете, наш офицерский корпус набирают из древних аристократических семей, поэтому на нашей планете никого не удивляет, что мы выражаем свои эстетические чувства.
Марсианин коснулся пальцами нежных лепестков.
— Какая изысканность, — прошептал он и громко добавил: — Однако вы на Земле отчего-то считаете, что мужественность должна включать в себя… э-э… некоторое безразличие к подобным вещам.
Я прислонился к стволу и сунул руки в карманы.
— Недаром же ваша цивилизация старше нашей. Хотя некоторые называют ее загнивающей.
Ответ получился немного грубым. В глазах марсианина сверкнули ледяные искорки. Он поклонился и повернулся, чтобы уйти.
— Нет, постойте… — Я импульсивно устремился за ним и даже взял под руку. — Прошу прощения, севни. Судя по тому, как вы утерли нам нос на Юноне, слухи о загнивании преждевременны.
— Я признателен вам за проявленную тактичность, — ответил он.
Эта традиционная марсианская фраза всегда сопровождала принятие извинений.
— Если вы не спешите, мы могли бы присесть, — предложил я, опускаясь на упавший ствол.
