Кир Булычев - Через тернии к звездам
Он избрал приморский городок, жутко перенаселенный в разгар сезона, как объект такого космического исследования. Он решил построить сюжет хронологически: комета приближается, городок живет своей жизнью, комета ближе, городок беспокоится, комета видна, начинается паника, всеобщий исход и гротескный финал.
Мы с Ричардом постепенно наполняли сюжет людьми и человеческими отношениями, на первый план все более выходила драматическая и не вмещающаяся в рамки такой комедии история маленького человека, живущего в мире иллюзий и его жены, история женской преданности человека талантливого, цельного, человеку, не стоящему высокого чувства.
"Комета" снималась в Крыму, таких тяжелых экспедиций, как в "Терниях", не было. Но все равно шла она трудно. И трудно было построить на берегу корабль и заставить потом плавать его половинки, и трудны были массовые сцены, и трудно было все время спорить с редакторами и руководством студии, которое очень опасалось все более обнаруживавшейся сатирической линии. Чернобыля тогда еще не было, но ситуацию Ричард предугадал в деталях до пугающей точности. И понятно: в комедии он продолжал мыслить как гражданин и хотел, чтобы вместе с ним зрители всерьез задумались: кто мы, как мы живем, готовы ли мы оказаться лицом к лицу со смертельной угрозой? И как мы будем себя вести?
К последнему дню съемок, в павильоне, Ричард страшно устал, он с трудом заставлял себя работать. Только что умерла мать, которую он обожал. Помню, тогда решено было сделать "фильм о фильме", о том, как снималась "Комета", и нужен был кадр: авторы фильма разговаривают, гуляя среди декораций. Мы медленно шли с Ричардом среди свисавших с потолка серебряных лент фольги, на фоне синей стены - звездного неба, в мелких дырочках - звездах. Из-за деревянной перегородки доносилась веселая музыка: ансамбль "Последний шанс" репетировал сцену в трюме корабля. Ричард вдруг заговорил о том, как он будет снимать "Дмитрия Донского"...
Это был последний кадр, в котором есть сам Ричард.
После того как материал был отснят, он слег и уже практически не вставал.
Он прожил менее года, в полном сознании, держась надеждой на то, что смонтирует и закончит "Комету". А время шло, у студии были свои планы, до конца года надо было фильм сдать. И летом Ричард переломил себя согласился, чтобы монтировал и озвучивал фильм другой режиссер. Режиссера предложили сверху, опытного комедиографа, который сделал в шестидесятых годах несколько популярных комедий, но который был устроен принципиально иначе, чем Ричард. К тому же материал фильма, слепленный условно и не дававший возможности толком понять, каким же будет фильм в конце концов, так как Викторов чуть ли не половину работы делал обычно в монтажной, в Госкино не понравился - там к нему почему-то отнеслись как к готовому фильму. Было много мелких замечаний, за которыми скрывались часто невысказанные крупные. Помню, среди замечаний было, например, такое: "В фильме один из героев, оказавшихся на корабле в открытом море, говорит: "Буду спать, все равно чая нет". Снять эту реплику, которая намекает на нехватку в торговой сети некоторых продовольственных товаров".
Очевидно, фильм встревожил Госкино не деталями, а именно его общей концепцией: бессилием нашего общества перед ложной угрозой и исходящей из того лживостью самого общества.
Режиссер, который завершал фильм Викторова, согласился на все начальственные пожелания. Никчемного, мятущегося героя превратили в отважного капитана на пенсии, сцены паники и бегства сократили, ввели говорящую собаку, которая должна была комментировать события... Фильм вышел уже после смерти Ричарда, и, наверное, хорошо, что он его не увидел. И в то же время в нем остались Ричардовские куски, сцены, находки... к сожалению, зачастую перетолкованные. И все же фильм, хоть и был отпечатан в малом числе копий и мало кто его увидел, несет в себе предупреждение, он и сегодня актуален.
Так Ричард и не снял своей исторической эпопеи.
Зато успел сказать больше, чем многие другие режиссеры, которые провели в искусстве намного лет больше Ричарда и сделали втрое больше фильмов.
Фильмы стареют. Особенно это касается фильмов фантастических. Фантастика недолговечна, ибо ее антураж остается в своем времени и уже через двадцать лет кажется не только не необычным, но наивным и примитивным, идеи устаревают, образы становятся скучными.
А мне недавно на детском сеансе удалось вновь увидеть "Отроков во вселенной".
Зал, который заполнило третье или четвертое поколение зрителей, замирал, взрывался смехом, негодовал и переживал точно так же, как тогда, в день первой премьеры.
Через тернии к звездам
Первая серия. Дочь космоса
Звездное небо, куда более яркое, чем то, к какому привыкли земляне, несется навстречу. Звезды, зарождаясь точкой, приближаются, разбегаясь, затем тускнеют и сходят на нет на периферии зрения. Но одна из звезд стремительно растет, оставаясь в центре неба, затмевает своим светом остальные... Вдруг становится ясно, что это не звезда, а металлическое тело, отражающее свет звезд.
Через некоторое время уже можно разобрать очертания космического корабля. Он, по-видимому, потерпел крушение, и в нем есть некоторое сходство с разбитым автомобилем. Причудливая покореженность создает на расстоянии ложное впечатление тонкости металла, как представляется бумажным или фольговым смятый радиатор автомобиля.
Вот уже можно разглядеть отверстие в корабле и сквозь рваные дыры внутренние перегородки.
Мы медленно подлетаем к кораблю, и края отверстия расходятся, пока мы не вступаем во внутренний коридор, обрывающийся в пространство.
Встреча в космосе
Два корабля в пространстве. Один из них, мертвый, изуродованный, медленно и бесцельно поворачивается вокруг оси. Второй, живой, ощупывает его лучами прожекторов.
Из командного отсека звездолета "Пушкин" видно, как идет сближение с объектом в космосе. В репликах, интонациях чувствуется напряжение, вызванное необычностью ситуации.
– Второй двигатель, самый малый! - говорит капитан.
– Самый малый, - слышен ответ.
– Третий ангар, доложите готовность, - говорит штурман.
– Третий ангар слушает. Дай нам еще три минуты.
– Скажи Лебедеву, - бросает капитан штурману, не оборачиваясь.
Второй штурман смотрит на экран. Там, вырастая, плывет мертвый корабль.
– "Летучий голландец", - говорит он, касаясь кнопок на пульте. Сергей, вы готовы? Катер в третьем ангаре.
– Сейчас выхожу.
