Иван Ефремов - Туманность Андромеды
Еще два раза сменялись дежурные, звездолет приблизился к Земле почти на десять тысяч миллиардов километров, а анамезонные моторы включались всего на несколько часов.
Подходило к концу дежурство группы Пела Лина, четвертого с тех пор, как «Тантра» ушла с места несостоявшейся встречи с «Альграбом».
Астроном Ингрид Дитра, закончив вычисления, повернулась к Пелу Лину, меланхолически следившему за непрерывным трепетанием красных стрелок измерителей напряжения гравитации на голубых градуированных дужках. Обычное замедление психических реакций, которого не избегали самые крепкие люди, сказывалось во второй половине дежурства. Звездолет месяцы и годы шел под автоматическим управлением по заданному курсу. Если внезапно случалось какое-нибудь из ряда вон выходящее происшествие, непосильное для суждения управляющего звездолетом автомата, то обычно оно вело к гибели корабля, ибо не спасало и вмешательство людей. Человеческий мозг, как бы хорошо тренирован он ни был, не мог реагировать с потребной скоростью.
— По-моему, мы давно углубились в неизученный район 344+2У. Начальник хотел дежурить здесь сам, — обратилась Ингрид к астронавигатору.
Пел Лин взглянул на счетчик дней.
— Два дня еще, и нам все равно сменяться. Пока не предвидится ничего, что стоило бы внимания. Доведем дежурство до конца?
Ингрид согласно кивнула. Из кормовых помещений вышел Кэй Бэр и занял свое обычное кресло около стойки механизмов равновесия. Пел Лин зевнул и поднялся.
— Я посплю несколько часов, — обратился он к Ингрид.
Та послушно перешла от своего стола вперед к пульту управления.
«Тантра» шла, не раскачиваясь, в абсолютной пустоте. Ни одного, даже далекого, метеорита не обнаруживалось сверхчувствительными приборами Волла Хода. Курс звездолета лежал сейчас немного в сторону от Солнца — примерно на полтора года полета. Экраны переднего обзора чернели поразительной пустотой — казалось, звездолет направлялся в самое сердце тьмы, только из боковых телескопов по-прежнему вонзались в экраны иглы света бесчисленных звезд.
Странное тревожное ощущение пробежало по нервам астронома. Ингрид вернулась к своим машинам и телескопам, снова и снова проверяя их показания и картируя неизвестный район. Все было спокойно, а между тем Ингрид не могла оторвать глаз от зловещей тьмы перед носом корабля. Кэй Бэр заметил ее беспокойство и долго прислушивался и приглядывался к приборам.
— Не нахожу ничего, — наконец заметил он. — Что тебе показалось?
— Сама не знаю, тревожит эта необычайная тьма впереди. Мне кажется, что наш корабль идет прямиком в темную туманность.
— Темное облако должно быть здесь, — подтвердил Кэй Бэр, — но мы только «чиркнем» по его краю. Так и вычислено! Напряжение поля тяготения возрастает равномерно и слабо. На пути через этот район мы обязательно должны приблизиться к какому-то гравитационному центру. Не все ли равно — темному или светящему?
— Все это так, — более спокойно сказала Ингрид.
— Тогда о чем ты тревожишься? Мы идем по заданному курсу даже быстрее намеченного. Если ничего не изменится, то мы дойдем до Тритона даже с нашей нехваткой горючего.
Ингрид почувствовала, как радость загорается в ней при одной мысли о Тритоне, спутнике Нептуна, и станции звездолетов, построенной на нем на внешней окраине солнечной системы. Попасть на Тритон значило вернуться домой…
— Я думал, мы с тобой займемся музыкой, но Лин ушел отдыхать. Он будет спать часов шесть-семь, а я пока подумаю один над оркестровкой финала второй части — знаешь, где у нас никак не удается интегральное вступление угрозы. Вот это… — Кэй пропел несколько нот.
— Ди-и, ди-и, да-ра-ра, — внезапно откликнулись, казалось, сами стены поста управления.
Ингрид вздрогнула и оглянулась, но через мгновение сообразила. Напряжение поля тяготения возросло, и приборы откликнулись изменением мелодии аппарата искусственной гравитации.
— Забавное совпадение! — слегка виновато рассмеялась она.
— Пришло усиление гравитации, как и нужно для темного облака. Теперь ты можешь быть совершенно спокойна, и пусть себе Лин спит.
С этими словами Кэй Бэр вышел из поста управления. В ярко освещенной библиотеке он уселся за маленький электронный скрипко-рояль и весь ушел в работу. Вероятно, прошло несколько часов, когда герметическая дверь библиотеки распахнулась и появилась Ингрид.
— Кэй, милый, разбуди Лина.
— Что случилось?
— Напряжение поля тяготения нарастает больше, чем должно быть по расчетам.
— А впереди?
— По-прежнему тьма! — Ингрид скрылась.
Кэй Бэр разбудил астронавигатора. Тот вскочил и ринулся в центральный пост к приборам.
— Ничего угрожающего нет. Только откуда здесь такое поле тяготения? Для темного облака оно слишком мощно, а звезды здесь нет… — Лин подумал и нажал кнопку пробуждения каюты начальника экспедиции, еще подумал и включил каюту Низы Крит.
— Если ничего не произойдет, тогда они попросту сменят нас, — пояснил он встревоженной Ингрид.
— А если произойдет? Эрг Hoop сможет прийти к нормали только через пять часов. Что делать?
— Ждать, — спокойно ответил астронавигатор. — Что может случиться за пять часов здесь, так далеко от всех звездных систем?..
Тональность звучания приборов непрерывно понижалась без отсчетов, говоря об изменении обстановки полета. Напряженное ожидание потянулось медленно. Два часа прошли, точно целая смена. Пел Лин внешне оставался спокоен, но волнение Ингрид уже захватило Кэй Бэра. Он часто оглядывался на дверь рубки управления, ожидая как всегда стремительного появления Эрга Ноора, хотя и знал, что пробуждение от долговременного сна идет медленно.
Продолжительный звонок заставил всех вздрогнуть. Ингрид уцепилась за Кэя Бэра.
— «Тантра» в опасности! Напряжение поля стало в два раза выше расчетного!
Астронавигатор побледнел. Подошло неожиданное — оно требовало немедленного решения. Судьба звездолета находилась в его руках. Неуклонно увеличивавшееся тяготение требовало замедления хода корабля не только из-за возрастания тяжести в корабле, но и потому, что, очевидно, прямо по курсу находилось большое скопление плотной материи. Но после замедления набирать новое ускорение было нечем! Пел Лин стиснул зубы и повернул рукоятку включения ионных планетарных двигателей-тормозов. Звонкие удары вплелись в мелодию приборов, заглушая тревожный звон аппарата, вычислявшего соотношение силы тяготения и скорости. Звонок выключился, и стрелки подтвердили успех — скорость снова стала безопасной, придя к норме с возраставшей гравитацией. Но едва Пел Лин выключил торможение, как звон раздался снова. Это грозная сила тяготения требовала замедления хода. Стало очевидно, что звездолет шел прямо к могучему центру тяготения.
