Юрий Никитин - Мегамир
— Вроде того. А почему не смогли отогнать?
— Бог их знает... Может быть, поменялось в программе?
— Странные у вас порядки, — заметил Кирилл сердито. — Могли хотя бы вытащить нас из воды. Не на прогулку вышли!
Дмитрий пожал плечами, смолчал, но лицо его было обеспокоенным. Теперь он посматривал вверх чаще обычного. Разноцветные разбухшие органы работают в прежнем режиме, в организмы вовсе не вторглась масса холодной воды, в этом мире вязкой, как клей. Крепкий парень, ничего не скажешь. Наверняка обучен вышибать двери, освобождать заложников, прыгать с летящего вертолета... Только не обучен сомневаться в старшем офицере.
— Та не погонится? — поинтересовался Дмитрий. Он оглядывался на каждый шорох. — Что ей пробежаться вокруг озерка!
— Это надо сообразить, а ей соображать не дано. С глаз долой, из памяти вон. Она давно о тебе забыла.
— Я не в обиде! Жаль, не смогу ответить тем же.
— Погнаться за нею?
— Да нет, забыть.
Да и не дадут, подумал Кирилл, успокаивая себя. Что бы там ни случилось у наблюдателей, но второй раз будут начеку. Хотя вся эта погоня, прыжок в озеро, выбарахтывание заняло в том мире секунд двадцать, все-таки замешкались чересчур...
Когда догнали толстого белого червя, что с трудом переползал от одного разлагающегося стебля к другому, Дмитрий, разряжая нервы, дал здоровенного пинка. Червяк задергался, заспешил, а Дмитрий еще пару раз пнул эту перепуганную личинку падальной мухи. Кирилл пристыдил, напомнил, что они — люди, но когда через минуту на дороге попалась вторая такая же личинка, Кирилл сам не удержался, пнул. Нога погрузилась в холодновато-студенистое тело, похожее на скисшее молоко в грязном целлофановом пакете. Его отбросило, он сделал сальто, упал плашмя. Дмитрий хмыкнул с пониманием: доктор наук, а тоже человек!
Глава 4
Странно утоптанная тропа ныряла под огромные, как теннисные корты, листья, неохотно огибала стебли, пренебрегала рельефом. В этом мире проще перебежать отвесную стену, чем обойти ее даже по неширокой дуге.
Кирилл уловил слабый, приятно возбуждающий запах муравьиной кислоты. Присмотрелся, в воздухе мерцали лиловые шарики, медленно поднимались, от земли шли теплые токи.
— Лазиус фулигинозиус, — сообщил он. — Значит, уже близко. С курса не собьемся. В случае чего поправят.
Он кивнул на тяжело передвигающиеся вверху тучи. Дмитрий спросил напряженно:
— Думаешь, Сашка у этих... лазиусов?
— Эти ребята прочесывают все заросли. В муравейник сносят и живых, и полуживых, и давно мертвых. Эти муравьи, к счастью, спокойные, мирные. Живут большими семьями в дуплах живых деревьев. Там, внизу, в подземной части... У муравья нервный узел в голове меньше макового зернышка. Это весь его мозг! Перехитрить его просто.
Дмитрий с сомнением покачал головой. Хитрость — удел слабых, говорил его жест. К тому же знать бы точно, какого размера нервный узел у него самого...
Протоптанная дорожка разветвилась на три тропки. Вдруг бесшумно и быстро, как вспышка молнии, впереди возник огромный, с пожарный автомобиль, ярко-красный гигант-муравей. Приподнявшись на всех шести лапах, блестящий, будто выточенный из металла, он замер в угрожающей позе, раздвинув острейшие жвалы. Усики-сяжки быстро щупали воздух.
Дмитрию он показался самонаводящейся торпедой. Закованный в литой, отливающий металлом хитин, готовый в любой момент метнуться в любую сторону, муравей настороженно покачивал выпуклой головой, перехватывая и анализируя сигналы, отправляя в память, сопоставляя, ожидая команды из компактного мозга. Суставчатые антенны умело, даже мастерски всажены на шарнирах в ямки между глазами, на тонких кончиках шевелятся метелочки жгутиков.
— Запоминай, — велел Кирилл шепотом. — Двенадцатый членик антенны различает запахи родного гнезда, одиннадцатый воспринимает следы на тропках, десятый определяет врагов...
Дмитрий кивал, запоминая. Кирилл быстро сообщил о фасеточных глазах, «лупе времени», сдвинутом цветовом спектре и круглых запахах, шершавых и гладких расцветках...
— А как насчет слуха?
— Не бойся, муравьи глухие. Правда, неким образом воспринимают если не звуковую волну, то движения молекул в ее центре... Так что без глаз и ушей все же видят и слышат.
Муравей загнул брюшко, старательно чистил сяжки, протаскивая их через сомкнутые жвалы и часто-часто покусывая. Так же тщательно прочищал щетками ножек дыхальца, протирал глаза. После сухой чистки вымыл хитиновый панцирь язычком, солнечные зайчики тут же запрыгали по угловатой груди, блестящим суставом голенастых ног.
Дмитрий проговорил шепотом, не очень-то веря в глухоту такого совершенного зверя:
— После той мезозойки... это же человек!
— Как это? — не понял Кирилл.
— Ну... Здесь и мы такими же стали бы, поживи пару миллионов лет. Смотри, как стоит, сяжками машет! Я бы точно так же... Ну, если бы стал муравьем.
Попал в точку, подумал Кирилл. Мало кто знает, что соотношение массы мозга и тела у муравья такое же, как у собаки, но муравей может обучиться большему. Какой был бум вокруг дельфинов! Разумные, как же... Муравьи куда разумнее, но их еще открывать и открывать надо.
Красный муравей повел влажной щеточкой по глазам, огляделся, выворачивая плечи, как скрипач. Вдруг из-под лап у него беззвучно вылетели камешки, муравей исчез.
— Как скаковая лошадь, — восхитился Дмитрий.
— Двести пятьдесят километров в час, — уточнил Кирилл. — В переводе на наши размеры, конечно. Как гоночный авто! Но без разгона.
Они сами без разгона набирали скорость, замирали на полном ходу, всматриваясь в то, что могло быть скорчившейся человеческой фигурой, снова прыгали, как блохи, бежали, как муравьи, ровным, стелющимся ходом... Со всех сторон верещало, стрекотало, ухало, визжало, пищало, попискивало, вавакало... Да вавакало. В Малом Мире неизбежно появятся новые слова!
Дмитрий с разбегу взбежал на крутую горку. Кирилл взапрыгнул следом, но Дмитрий уже шагнул вперед, прямо в пустоту. Кирилл, еще не осознав, что делает, с разбега сорвался с края обрыва в пропасть... На миг захлестнуло диким страхом, он даже на балконе с опаской подходил к перилам, но воздух сразу же принял его в теплые ладони, бережно и очень медленно опускал. Его покачивало как сухой листок. Земля вырастала, приближаясь. Ни свиста рассекаемого воздуха, ни встречного давления. Словно сквозь необычную легкую воду!
На земле сказал рассерженно:
— Под обрывом мог затаиться хищник! А мы беззащитнее тлей. На Ногтева с командой не очень рассчитывай. Видел уже, как помогли с кивсяком? Там не успеют «мама» сказать, как здесь начнется и кончится. Нас кончат.
