Тамара Крюкова - Ведьма
— Прости, прости, прости, — повторил Егор.
— Что ты за человек? Тебе предлагают правду, а ты ищешь фальшивку.
— Ты мне очень…
Признание повисло в воздухе, но так и не было облечено в слова. Оно предназначалось только для одной, а при разговоре присутствовал молчаливый свидетель.
Тоня сидела в той же позе, на том же самом месте. Про неё, как всегда, забыли. Люди ведут интимные разговоры, не обращая внимания на стоящие рядом предметы. Но в отличие от вещей у неё были уши, и она слышала все от начала до конца.
Людка проследила за взглядом Егора. При виде Тони в ней вскипела злость. Опять эта сволочь вставала у неё на пути! Мало того что она подслушивала. Могла бы из вежливости встать и уйти. Но она даже не смутилась, что ее застали за этим занятием.
Глядя на девчонку в упор, Людка сердито произнесла:
— Слышь, Ведьма, ты знаешь такое понятие: третий лишний? Что ты уши растопырила? Пришла на пляж, так купайся, а нет — так вали отсюда.
Тоня поднялась и побрела прочь с покорностью собаки, которой дали пинка. Её фигурка в несуразном платье казалась жалкой и инородной на яркой картине летнего отдыха. Егору стало её жалко и неловко за Людкину грубость.
— Зачем ты так? — сказал он и хотел остановить Тоню, но Людка, угадав его желание, резко произнесла:
— Может, побежишь за ней? Она же убогая, её надо пожалеть. А я железобетонная. Я могу всё стерпеть. Ну, давай, выбор за тобой. Только учти, ты выбираешь только один раз.
Егор понимал, что Людка не лжёт. Потеряв, её уже не вернуть, а она ему отчаянно нравилась. К тому же, как можно обидеть девчонку, которая только что призналась тебе в любви?
— Это же разные вещи, — сказал он. — Просто она очень одинокая.
— Вот на это она и рассчитывает. Одинокая, бедненькая. Пусть её жалеют.
— За что ты её так не любишь?
— Ты с ней в одной комнате не жил. Если бы ты знал, как она меня достала.
7
Внезапно Тоня перестала быть невидимкой. Теперь она то и дело попадала Егору на глаза. Каждое утро Тоня с сияющей улыбкой встречала его у дверей корпуса и провожала до столовой. Она буквально не давала ему прохода. Всюду, куда бы он ни посмотрел, он видел её дурацкую улыбку. Поначалу Егор улыбался в ответ и даже обменивался с ней ничего не значащими фразами, но, в конце концов, подобная назойливость стала его раздражать. Он перестал здороваться и нарочито не замечал Тоню, а она, как ни в чём не бывало, с покорностью собачонки следовала за ним по пятам.
Над ними уже подтрунивал весь лагерь, но она как будто не понимала, что делает из себя, а заодно и из него посмешище. Егор был не рад, что тогда в беседке с ней заговорил. Девчонка была явно не в себе. Интересно, на что эта дурочка надеялась? Может, она думала, таким образом, его в себя влюбить?
Егор уже не раз собирался поговорить с ней начистоту и запретить за собой бегать, но вспоминал их предыдущий разговор, и злость сменялась жалостью. Судя по всему, эту девчонку никто не любил, даже собственная мать. У него не поворачивался язык ее прогнать, и затяжная инфекция неразделенных отношений продолжала развиваться, отравляя ему каникулы. Он злился на себя за мягкость и нерешительность, на Тоню за надоедливость, и копившееся в нем раздражение, подобно мифической змее, вновь кусало собственный хвост.
Неизвестно, сколько бы это длилось, если бы Людка не подтолкнула Егора к решительному шагу.
— Ну и долго ты её будешь поощрять? — как-то раз спросила она.
— Да кто её поощряет? Я с ней даже не разговариваю. Я же не виноват, что она за мной ходит хвостом, — оправдывался Егор.
— А тебе это льстит.
— Скажешь тоже. Думаешь приятно? Все уже смеются.
— Значит, приятно. Иначе ты бы уже давно с ней поговорил.
— Не могу. Жалко её, — признался Егор.
— Неужели ты не понимаешь, что она нарочно давит на жалость? Чем ещё она может тебя привлечь? Это единственное, чем она может взять. Она хитрая. А ты и размяк.
— Ладно, поговорю, — согласился Егор.
Может быть, Людка была права.
В любом случае дальше так продолжаться не могло. Отдых превращался в сплошное мучение.
После ужина Витёк предложил проводить девчонок до корпуса, подождать, пока они переоденутся, и вместе пойти на дискотеку, но Егор, переглянувшись с Людкой, отказался:
— Идите, я вас потом догоню.
— Главное — не рассусоливай, — уходя, шепнула ему Людка, искоса глянув на маячившую, на расстоянии Тоню.
Разговор предстоял нелёгкий и деликатный. Нужно было выбрать место достаточно уединённое, чтобы не выяснять отношения прилюдно, но в, то, же время не слишком интимное, чтобы не давать повода смешкам и сплетням. Егор свернул с главной аллеи и направился от жилых корпусов в сторону помещения, где работали кружки и клубы по интересам. Сейчас в этой части лагеря было тихо и безлюдно. Скоро должна была начаться дискотека, и все устремились на танцплощадку.
Егор шёл, не оглядываясь. Он не сомневался, что его «тень» следует за ним. Они обогнули живописный домик игротеки. Ранние южные сумерки затушевали яркие краски. Дойдя до огромного платана, под которым стояла деревянная скамья, Егор, наконец, обернулся. Тоня в нерешительности остановилась, не смея приблизиться. Ей не нужно было видеть его лица, чтобы понять, что он сердится. Она чувствовала все изломы его настроения, как слепой ощущает изъяны гладкого стекла.
Егор не знал, с чего начать. После разговора с Людкой он был полон решимости раз и навсегда, поставить Тоню на место, но сейчас, когда девчонка, робея, стояла перед ним, с покорностью ожидая самого худшего, его воинственный пыл угас.
Ему стало неловко, как будто он собирался шугануть больную собаку.
— Нам надо поговорить, — произнес он колючим, чужим голосом и сел.
Поколебавшись, Тоня подошла и несмело опустилась рядом. После встречи в беседке они ни разу по-настоящему не говорили. Сколько раз Тоня мечтала об этом, но реальность отличалась от фантазий.
Чтобы как можно скорее покончить с неприятным объяснением, Егор без обиняков начал:
— Зачем ты за мной всё время следишь?
Вопрос остался без ответа. Её молчание не облегчало и без того тяжёлого разговора. Накопившееся в Егоре раздражение вскипало, готовое выплеснуться наружу.
