Джейн Харпер - Засуха
— Просто подумай об этом. Пожалуйста. — Ее горячее дыхание обдало ему ухо, и он почувствовал слабый запах алкоголя. Барб уселась обратно, подхватила на руки Шарлот и начала энергично ее укачивать, пока младенец не открыл, наконец, глаза с раздраженным воплем. И, гладя девочку по спинке и приглаживая ей волосики, Барб впервые улыбнулась. Уже из коридора Фальк услышал, как она фальшиво напевает какую-то колыбельную.
Джерри проводил Фалька до самой машины.
— Барб хватается за последнюю ниточку, — сказал Джерри. — Забрала себе в голову, что это — работа какого-то мифического долгового коллектора. Чепуха это. Люк знал, как обращаться с деньгами. Ему приходилось нелегко, да, как и всем остальным. И, бывало, он шел на риск, но всегда в пределах разумного. Да в любом случае всю бухгалтерию на ферме вела Карен. Она бы сказала. Дала бы нам знать, если бы дела пошли настолько плохо.
— Так что ты думаешь?
— Я думаю… Думаю, последнее время на него слишком много навалилось. И как ни больно мне это говорить, — правда, меня это просто убивает, — я думаю, что это именно то, чем оно кажется. И я хочу знать, есть ли тут часть моей вины.
Фальк привалился к машине. Голова у него гудела.
— Давно ты знаешь? — спросил он.
— Что Люк солгал, когда давал тебе алиби? Все это время. Сколько это будет, лет двадцать с небольшим? В тот день, когда это случилось, я видел Люка. Он ехал на велосипеде, один. Совсем не там, где вы, ребята, сказали, что вы были. — Он помолчал. — Никогда никому об этом не рассказывал.
— Я не убивал Элли Дикон.
Где-то рядом, скрытые тьмой, верещали цикады.
Джерри кивнул, глядя вниз, себе под ноги.
— Аарон, если бы я хоть на секунду подумал, что ты это сделал, я бы не стал молчать. Почему, как ты думаешь, я ничего не сказал? Это бы тебе жизнь сломало. Подозрения висели бы над тобой годы. И дали бы они тебе поступить в полицию? Люка бы это тоже подвело под статью, за то, что солгал. И все ради чего? Девочка все равно была мертва. Очевидно, покончила с собой, и знаю, так думал не я один. Вы, ребята, никакого отношения к этому не имели. — Джерри ковырнул ботинком землю. — По крайней мере, я так думал.
— А теперь?
— Теперь? Господи. Не знаю, что и думать. Я всегда считал, что Люк солгал, чтобы защитить тебя. Но теперь у меня убита невестка, убит внук, а ружье все в отпечатках моего собственного сына, который тоже мертв.
Джерри провел рукой по лицу.
— Я любил Люка. Защищал бы его до конца. Но Карен и Билли я тоже любил. И Шарлот. Я бы сошел в могилу, повторяя, что мой сын просто не мог совершить такое. Но вот голос у меня в голове все шепчет: Это правда? Ты уверен? Так что я спрашиваю тебя. Здесь. Сейчас. Люк дал тебе алиби, чтобы защитить тебя, Аарон? Или он солгал, чтобы защитить себя?
— Никто никогда не говорил, что Люк мог быть в ответе за то, что случилось с Элли, — сказал Фальк осторожно.
— Нет, — ответил Джерри. — И не в последнюю очередь потому, что вы друг друга прикрыли, а? Мы с тобой оба знали, что он солгал, но ни ты, ни я ничего не сказали. Так вот в чем вопрос: значит ли это, что кровь невестки и внука — у меня на руках?
Джерри склонил голову, и тени скрыли его выражение.
— Вот о чем тебе надо бы спросить себя, прежде чем ты сбежишь, поджав хвост, в Мельбурн. Я и ты — мы с тобой оба скрыли правду. Если я виновен, то и ты — тоже.
Дорога обратно, в паб, казалось, прибавила в длине. Фальк включил дальний свет, и фары вырезали во мраке два белых конуса. У него было ощущение, что на много миль вокруг никого, кроме него, нет. Впереди — пустота, позади — пустота.
Он почувствовал, как под колесами что-то тошнотворно хрустнуло, кажется, даже раньше, чем увидел расплывчатое пятнышко, метнувшееся через дорогу. Кролик. Вот он есть, а вот его нет. Он рефлекторно нажал на тормоз, но запоздал — на тысячу кило веса и восемьдесят километров в час. Тормозить или нет — разницы никакой. Ощущение было такое, будто его толкнули в грудь. И этот толчок будто высвободил что-то у Фалька в мозгу. Воспоминание, которое не всплывало в памяти уже много лет, вдруг скользнуло на поверхность.
Дрожавший у Люка на руках крольчонок был совсем еще маленький. Ногти у Люка были совершенно черные. Обычное дело. У восьмилетних обитателей Кайверры был не слишком богатый выбор развлечений по выходным. Они неслись сломя голову, наперегонки в высокой траве, сами не зная куда, и вдруг Люк остановился как вкопанный. Он наклонился между высоких стеблей и секунду спустя уже держал на руках крошечное существо. Аарон подбежал посмотреть. Они гладили крольчонка, и каждый говорил другому не давить слишком сильно.
— Я ему нравлюсь. Он мой. — сказал Люк. Всю обратную дорогу, до дома Люка, они спорили насчет имени.
Они нашли картонную коробку, положили туда своего нового любимца и нависли над ним, чтобы как следует разглядеть. Кролик иногда чуть вздрагивал под их пристальным взглядом, но в основном лежал совершенно тихо. Страх, маскирующийся под покорность.
Аарон побежал внутрь, за полотенцем, чтобы выстелить коробку. Это заняло у него больше времени, чем он рассчитывал, и когда он вновь выбежал на яркое солнце, Люк стоял неподвижно. Руку он держал в коробке. Услышав Аарона, он резко оглянулся и быстро выдернул руку из коробки. Аарон медленно подошел, не до конца понимая, что он видит, чувствуя только желание оттянуть момент, когда надо будет заглянуть в коробку.
— Он умер, — сказал Люк. Его губы были крепко сжаты. На Аарона он не глядел.
— Почему?
— Не знаю. Просто взял и умер.
Аарон спросил еще пару раз, но ответ всегда был один и тот же. Крольчонок лежал на боку, такой пушистый, совершенно целый, но неподвижный, и глядел на мир пустыми черными глазами.
«Просто подумай об этом», — сказала ему Барб, когда Фальк уходил от них. Вместо этого, ведя машину по бесконечным сельским дорогам, с не обсохшей на колесах кровью животного, Фальк не мог перестать думать об Элли Дикон и их неразлучной четверке. Был ли у Элли такой же отсутствующий взгляд, когда ее легкие целиком заполнила вода?
Глава четвертая
Желтая полицейская лента все еще висела обрывками на дверях дома Хэдлеров, вспыхивая в лучах утреннего солнца. Фальк припарковался рядом с полицейским автомобилем на полоске высохшей травы перед домом. Солнце еще не добралось до высшей точки, но, когда Фальк выбрался из машины, его кожу уже слегка покалывало от жары. Он надел шляпу и посмотрел на дом. Расспрашивать дорогу ему не пришлось. В детстве он проводил в этом доме столько же времени, сколько в своем собственном.
