Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025 - Моисеев Владимир

- Нам рассказывали о случаях "вознесения на небеса". Но мы самонадеянно пропускали такие истории мимо ушей, потому что эти легенды, не были подтверждены фактами. Маргарита говорила, что существуют деревни, куда попадают люди, далекие от науки. У них свои способы познания. Мы прочитали рассказ и теперь знаем, что пути нарушения причинно-следственных связей могут быть самыми необычными.

Сомову осталось только согласиться. Он хотел сказать, что это знание не поможет им найти Хозяина, но промолчал. Довольный Петров вряд ли согласился бы с ним. И спрашивать почему, бесполезно. Потом расскажет, если сочтет нужным.

Утром Сомов постарался заварить кофе как следует, и, естественно, у него получилось плоховато. Нина, впрочем, не заметила этого или сделала вид, что не заметила. Не захотела из-за такой ерунды обижать его.

- Расскажи мне о себе, - попросил Сомов.

- Нет. Это было бы глупо с моей стороны. Хочу, чтобы ты сначала написал обо мне рассказ. Интересно, какой ты меня представляешь? Ты же хороший писатель, придумай меня.

- Сомневаюсь, что у меня получится.

- Пока не попробуешь, не узнаешь.

- А если я ошибусь?

- Вместе посмеемся. Но мне кажется, что у тебя получится.

- Кокетничать не буду. Попробую.

- Отличный ответ, - Нина улыбнулась.

- Расскажи мне про первого писателя, которого ты спасла.

Нина удивилась.

- Зачем тебе?

- Нужно от чего-то оттолкнуться.

- Тебя волнует "правда характера"?

- Нет. Так мне будет проще придумывать.

- А хорошо ли это? В Деревне простота - поражение. Тебе не должно быть просто, ты должен работать изо всех сил. Стараться, пытаться прыгнуть выше головы.

- Ты всем своим "спасаемым" это говорила?

- Да. Это мой основной метод. И, надо сказать, до сих пор он действовал без сбоев. В принципе, всем-всем писателям хочется слышать что-то подобное. Обычно книги, которые дались с трудом - самые любимые.

- Ты будешь стоять у меня за спиной и повторять: "Иди работать! Глава не дописана"?

- Ты в этом не нуждаешься. Я уже говорила: у тебя нет творческого кризиса, и ты талантливый писатель. Со мной или без меня. Тебя не нужно подталкивать, наоборот, полезно немного придержать.

- Но почему я стал четвертым?

- Со мной тебе будет лучше.

- Это отразится на качестве моих текстов?

- Посмотрим.

- Странно жить рядом с литературным критиком.

- Ерунда. Я не литературный критик. Бывают и более удивительные комбинации. Я бы ни за что не поверила, что могу увлечься писателем. Так себе народец. Как правило, все они излишне самоуверенные эгоисты, а то и вовсе - эгоцентристы. В одной замечательной книге прочитала: увидите писателя - перейдите на другую сторону улицы.

- Ну и переходила бы и дальше.

- Так и делала, пока не встретила тебя.

- И теперь заставляешь сочинить о тебе рассказ?

- Да.

- Хорошо. Но пока не расскажешь о своем первом спасенном писателе, ни строчки не напишу.

Нина улыбнулась. Ей явно было приятно, что Сомов интересуется ее прошлым. Но рассказывать о себе не хотелось. Не пришло время. Потом, когда друзья найдут Хозяина, Сомов и сам все поймет. Но сделать это он должен будет самостоятельно, без подсказок. Впрочем, о первом писателе ему услышать будет полезно.

- Мой первый клиент - известный американский писатель Килгор Хеминг. Он стал лауреатом Нобелевской премии. Наверняка ты читал его повесть "Творчество душевнобольных кошек".

- Да. Помню.

- Хеминг считал себя не просто свободным человеком, а болезненно своевольным. Он любил сравнивать себя с самодовольным котом, который при любых условиях делает только то, что хочет. Он шутливо говорил, что с каждым днем все больше становится похожим на наглую и самоуверенную кошку. Мир которой ограничивается личными интересами. А потом грустно добавлял: "Но поскольку меня по-прежнему волнуют судьбы людей, я необычная кошка - порченная, душевнобольная".

- Красиво сказано.

- Это понимаем мы с тобой. Для Хеминга это стало проклятьем. Он не чувствовал себя обычным человеком. Старался, конечно, но все его попытки заканчивались одинаково - он терял свой талант, проще говоря, его тексты становились унылым барахлом.

- И ты помогла ему написать большую книгу.

- Чересчур сильное утверждение. Я была молода и плохо разбиралась в писательской психологии. Читала о них в умных учебниках. Реальные сочинители отличались от идеальных моделей. Они были... живые. Хорошее слово. Часто порочные, взбалмошные, когда это им было выгодно, непредсказуемые и до отвращения эгоистичные. Знакомства с другими писателями показали, что Хеминг был особенным даже для писательского сообщества. Моя помощь была минимальна.

- Понимаю, но тебе все же удалось заставить его работать.

- Я смиренно просила Хеминга отказаться от самых сильных пороков, мешающих ему работать: безудержного пьянства, бесконечных любовных историй, ревности и зависти к друзьям-писателям, разрушающей его психику мании величия, желания изображать из себя супергероя, дурацкого интереса к скандальным публикациям в желтых изданиях.

- Неужели тебе удалось сделать его нормальным человеком?

- Это было бы поражением. Нормальность убила бы в нем писателя. После каждого срыва я подбирала его на помойке и заставляла начинать все сначала.

- И все-таки ты победила.

- Вряд ли это можно так назвать. Хеминг довел себя до последней черты. Достал винтовку и решил вышибить себе мозги. Посчитал, что это решит его проблемы.

- И что сделала ты?

- Возмутилась, высмеяла и назвала жалким слабаком. Это сработало. Хеминг разозлился и стал спорить, заявил, что покончить жизнь самоубийством - его законное право, которое никто не смеет у него отобрать.

- Наверное, он прав, - сказал Сомов.

- Нет.

- И ты его переубедила.

- Сказала, чтобы он сначала дописал книгу, а потом сделал свое черное дело.

- И это помогло?

- Конечно.

- Он дописал. А потом?

- Написал еще одну, потом еще одну... Работа доставляла ему радость. Этого он отрицать не мог.

- Выбросил из головы мысли о самоубийстве?

- Нет. Жил, пока мог писать, а когда понял, что новых книг больше не будет, принял окончательное решение. Нет новых книг, зачем жить? Так он сказал.

- Понимаю, - грустно сказал Сомов. - В Деревне он бы жить не смог.

- Э-э, вот только не нужно глупых ассоциаций. Ты - другой.

- Это еще нужно доказать.

- Докажем, - жестко сказала Нина. - Кстати, нам пора на семинар.

"Это, конечно, замечательно, что я - другой, но пора и за работу приниматься. Петров без меня с писателями не справится", - подумал Сомов.

Он надеялся, что на этот раз писатели придут, но, увы, он ошибся. Никого его приглашение не заинтересовало.

- Никого нет, - сказал он разочаровано.

"Ошибаешься, Сомов. Не время впадать в уныние", - раздался в голове задорный возглас Камня.

- Тебе бы только хихикать. Но ты же видишь, никто не пришел.

"Как же над тобой не посмеяться. И смотришь, а ничего не видишь"!

Сомов демонстративно протер глаза.

- Да. Не вижу.

"Очки купи, наблюдатель".

- Грубишь, Камень.

"Ерунда! Прихожу на помощь людям, когда они без меня справиться не могут. Ты разве не заметил, что на столе рукописи лежат?"

Нина быстро подошла к столу и подняла две тонких папочки с рассказами.

- Кто авторы? - спросил Сомов. - Как нам их разыскать?

- И эти тексты не подписаны, - ответила Нина. - Очередные анонимы.

- Это плохо.

"Ерунда! Нас интересует содержание, а не авторские права", - сказал Камень с воодушевлением.