Анатолий Смакаев - Сборник «Доживем до января»
Череда смены фаз становилась реже — все более длинные видения живого города посещали меня… Я видел живых людей, их лица, вполне реальные, я мог оттолкнуть любого из них, и те в свою очередь начинали недоуменно озираться, я видел номера автомобилей и сами машины — в основном «Запорожцы», «Жигули» и прочие советские марки. Снова тьма… Потрескавшийся асфальт, обветшалые дома…
Вот и АЭС. Я увидел ее вдалеке, вынырнув из-за угла дома на главной улице. Живую. Работающую АЭС. Увидел и направился к ней…
* * *Станцию я достиг в «живой фазе», поэтому мне не мешал ни аномалии, ни «монолитовцы», ни мутанты. Я вошел во внутренний двор, по прежнему никем не замечаемый, и направился к входу.
* * *Как только я вошел внутрь, фаза сменилась. Защелкал дозиметр. Я осматривал открывшийся моему взору коридор. На стене был план — почти не пострадавший за более чем двадцать лет. Удивительно. Я определи по нему, куда идти и направился вглубь станции. В покои Монолита — в саркофаг. Снова смена фазы — в коридоре — никого. Радиации нет, счетчик молчал. Я бросился к четвертому блоку с удвоенной энергией. Все было как-то легко, будто меня ждали.
Я достиг цели через несколько минут, выйдя на балкон, опоясывающий зал энергоблока. Реактор работал исправно, ярко светили лампы. Смена фазы — и тьма. Зал превратился в развалины, но был идеально чист. На стенах были непонятные пятна, но после того, как я пригляделся, я понял, что это мусор, вероятно, размазанный по стенам выбросами. А в центре расположился Он. Монолит. Похожий на то, как его описывают в сталкерских байках. Параллелепипед, но не черный. Вернее, лишь отчасти. По его поверхности медленно, как улитки, переползали пятна, цветом как протуберанцы на Солнце, и медленно скапливающиеся в верхней части Монолита. Я спустился к камню. Ничего не происходило. Я прикоснулся к холодной и гладкой поверхности и медленно проговорил:
— Я хочу, чтобы ничего этого не было, не было Зоны, не было аварии на ЧАЭС, хочу чтоб жизнь моя, в конце концов, сложилась по-человечески, чтобы была семья…
Я закончил говорить, и посмотрел на Монолит. Оранжевые пятна наконец покрыли его.
* * *Грянул выброс. Перед тем, как сознание покинуло меня, я услышал голос… Без эмоций, монотонный и жуткий: «Ты услышал мой зов, глупец. Я вел тебя, и ты пришел. Влейся в меня!..»
ЭПИЛОГДва месяца спустя…
Бармен стоял у стойки, и занимался тем, что и надлежало нормальному бармену — протирал стаканы. К нему подошел человек. Это был сталкер.
— Здорово, Норыч. Как всегда?
Человек кивнул. Бармен плеснул в стакан сто грамм «Казаков». Сталкер залпом выпил.
— Как в Припяти дела?
— Да вроде как всегда.
— А от сталкеров что слышно?
— Ах, да, точно! Поговаривают, что в Припяти сумасшедший какой-то завелся. Его никто не трогает — ни мутанты, ни «монолитовцы» даже. Аномалии все обходит, но будто, не знаю, в другом мире живет. Те, кто подходили, поговаривают, что в упор он их не видит, но так себя ведет, будто люди вокруг, жизнь кипит. В магазины бывшие ходит, в иногда «Энергетик» забредает. Говорят, постоянно с кем-то тепло так разговаривает, будто семья рядом.
— Одет-то хоть как?
— Да потрепанный такой, форма на «долговскую» похожа. Говорят, ничего не ест никогда. Прямо призрак какой-то.
Бармену вспомнился ушедший куда-то два месяца назад сталкер Кедр. Странно это так было. Взял и рванул куда-то прямо в Новый год. После того, как он ушел, выбросы мощнее стали, будто Зона получила дополнительную силу…
— Интересно… — Бармен оставил Норыча в покое, А сам вернулся к извечному занятию. Он протирал стаканы и думал. Ему казалось, будто еще тогда, перед уходом, Кедр пытался ему сказать что-то для того очень важное, но что, Бармен вспомнить не мог. Он так и не вспомнил этого никогда. Как не вспомнили и преследуемые этим же странным чувством молодой ученый Антон Остапенко и сталкеры Ковыль, Маятник и Гриб.
Сергей Долгов
Оазис
1 Свет в конце туннеля
На Зону спустился кровавый непроглядный сумрак, сквозь пелену которого было сложно что-то рассмотреть. Вокруг царила пугающая мертвая тишина, что было совсем не свойственно для тех мест, где постоянно кто-то кого-то убивал, рвал на части или поливал свинцом. Неужели произошло чудо, и вездесущая Смерть покинула эти края? Возможно, кто-то бы так и подумал, случись ему окинуть взглядом ту спокойную умиротворяющую атмосферу, что царила вокруг — невысокие скинувшие листву деревья высились над серой землей, которая была покрыта белым ослепительно ярким снегом, искрившимся при свете полной луны. Одинокие, непонятно отчего возникшие сугробы образовывали небольшие холмики, и из далека казалось, будто сама земля на манер настоящего моря покрылась волнами, которые то вздымались, то опадали, разбрызгивая во все стороны капли воды — мерцающие искры света. Природа прекрасна, и она способна рисовать чудесные картины даже в таких ужасных местах, как Зона. И неважно, что еще всего пару дней назад здесь умирали люди, а земля, покрытая сейчас девственно чистым белым снегом, впитывала кровь. Искатели приключений наравне с ужаснейшими монстрами Зоны приходят и уходят, они вновь рождаются и гибнут, истинный же свидетель и творец всего происходящего — природа — всегда остается неизменной.
Царящую вокруг сказочную тишину нарушил сначала хруст снега, после чего послышался звук сломанной сухой ветки. Еле заметный непрозрачный черный силуэт медленно двигался в полутьме вдоль одиноких деревьев. На секунду он останавливался, будто сверяясь с неведомым маршрутом, после чего возобновлял свой путь. Разобрать, что это за существо, было практически невозможно — неведомому путнику каким-то невероятным образом удавалось сливаться с царящей вокруг непроглядной тьмой, будто он был всего лишь частью ее, неведомой бесплотной тенью, которой каждый раз удавалось ускользать от взора, как только кто-то пытался сфокусировать на ней свой взгляд.
Миновав два огромных старых дерева, силуэт замер, будто почувствовал что-то. Существо медленно согнулось, припав к земле, словно охотничий пес, пытающийся уловить запах своей жертвы. Послышался странный не то рык, не то клекот, и необычный путник, резко выпрямившись, бросился к ближайшему огромному дереву. Его движения были резкими и молниеносными — сомнений не оставалось, подобное поведение было за гранью человеческих возможностей. Обогнув дерево, неведомая тварь вновь замерла. Поведя в сторону длинной тонкой шеей, монстр запрокинул голову вверх и издал истошный холодящий душу вопль. Несколько одиноких воронов, до этого мирно дремавших на соседних деревьях, взметнулись вверх. Почти одновременно с криком твари прогремел выстрел, и с одной из толстых веток, располагавшихся почти над самой землей, полыхнул свет. Дробь, вылетевшая из обоих стволов обреза, попала монстру точно в голову, изуродовав податливую плоть и превратив ее в сплошное кровавое месиво.
