Джон Браннер - Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман
— Вы представляете себе все в слишком мрачных тонах, сеньор Хаклют, — проговорила сеньора Посадор после продолжительной паузы.
— Не совсем. Мы привыкли считать, что наши возможности ограничены неподвластными нам силами. До тех пор, пока эти силы не подвластны никому и мы все в одинаковом положении, мы миримся с этим. Однако знать, что есть люди, которые управляют этими незримыми силами, — совсем другое дело.
— И все же нами управляют другие, ведь нередко мы имеем дело с абсолютистскими режимами. И даже вами с вашей свободой действий, разве вами не руководят люди, контролирующие какие-то моменты в экономике? Скажем, хотя бы те, кто оплачивает ваш труд?
— Это меня особенно не волнует. Меня волнует нечто совсем другое. Допустим, в каком-нибудь ресторане в полдень повара готовят определенное количество каких-то блюд, столько приблизительно, сколько клиентов выберет их в сегодняшнем меню. Повара уверены, что постоянные посетители выберут именно эти блюда и у них не останется ничего лишнего. Видите ли, в этом и скрыт весь ужас: даже сами повара не заметят, что что-то изменилось.
Сеньора Посадор поежилась.
— Простите, если я сказал что-то неприятное, — извинился я.
— Отнюдь, сеньор. — Она посмотрела на часы. — Но я чувствую себя как-то неловко с вами, сама не знаю почему.
Она поднялась, явно занятая какими-то своими мыслями.
— Прошу простить меня, но у меня назначена встреча. Хочу надеяться, что, — она мило улыбнулась, — незримые силы не помешают нам увидеться до вашего отъезда. До свидания, сеньор. И желаю вам успеха в вашей игре.
Я быстро поднялся.
— Благодарю вас. Желаю вам того же. Не согласитесь ли вы поужинать со мной до моего отъезда, чтобы хоть как-то скрасить мои последние дни здесь?
Она покачала головой, уже не улыбаясь.
— Нет, — спокойно ответила она. — Я не могу воспринимать вас больше просто как человека. Поймите меня, вы для меня — подручный тех сил, против которых я борюсь. Я предпочла бы, чтобы все было иначе…
Она повернулась и вышла.
29
Вечером я не находил себе места. Мне хотелось расслабиться, я спустился в бар, но и это не помогло. Я решил пройтись. Вечер был теплым, дул легкий бриз.
Гуляя, я вспомнил о мужчине, который сидел рядом со мной в самолете, летевшем из Флориды, том самом, который одинаково хвастался и своим европейским акцентом, и приютившей его страной. Когда я расплачивался за ужин, то обнаружил в бумажнике его визитную карточку. Звали его Флорес. Я вспомнил, как думал тогда про себя, что знаю о его городе больше, чем он, хотя ни разу там не был.
Что я знал тогда? И знал ли вообще что-нибудь? Тогда я не мог бы сказать, как могу сейчас, что вон тот мужчина, который слишком быстро проскочил перекресток на европейской спортивной машине, вероятнее всего, сторонник гражданской партии, а потому длиннолицый индеец, зажигающий свечу перед фигуркой богоматери в стене, из принципа ненавидит его. Я не мог тогда сказать, что вон та старуха, которая несет на руках заспанного младенца, больше беспокоится о здоровье принадлежащего семье скота, чем ребенка, — ведь калека годен еще на то, чтобы просить подаяния, а вот больное животное не годно ни на что.
Господи, какое могущество ждет всякого, у кого есть решимость и терпение использовать знание человеческой натуры!
На протяжении всей истории демагоги и диктаторы пользовались этим! Но это были дилетанты, эмпирики, и в конечном счете отсутствие знаний приводило их к катастрофе. Нельзя управлять людьми, если вы не контролируете полностью не только внешней стороны их жизни — условий существования, свободы передвижения, законов, правил, но и гораздо более тонких моментов — предрассудков, страхов, убеждений, любви, неприязни.
Я безответственно болтал тогда, что хорошо бы создать математические модели, аналогичные тем, которыми я пользовался в своей работе, которые были бы предназначены для определения поведения человека вообще и в конкретной ситуации в частности. Сейчас же меня осенило, что теперь я, пожалуй, располагаю чем-то похожим на такие модели.
Допустим, я поеду отсюда работать над питермарицбургским проектом — крупнейшей планируемой в Африке транспортной системой. Там я буду вынужден считаться с местными условиями, следовать указаниям, предусмотреть все, что положено для белых и цветных. То же самое и здесь. Учитывать обстановку на месте…
Зачем меня вообще втянули в это дело? Отнюдь не потому, что возникла реальная транспортная проблема. Просто совокупность политико-правовых аспектов потребовала решить транспортную проблему, чтобы легче прошло непопулярное решение. Мне очень хотелось верить, что я сделал все, что мог. Но факт остается фактом: я не выполнил свою работу. Моя работа осталась несделанной. Я выполнил грязную работу за людей, у которых не было необходимых знаний, чтобы сделать ее самим.
Хорошо, что я здесь посторонний. Я могу покинуть Сьюдад-де-Вадос и забыть о конфликте между сторонниками народной и гражданской партий, между уроженцами других стран и коренными жителями, между Вадосом и Диасом. Возможно, когда будут подведены окончательные итоги, обнаружится значение проделанного. История помнит подобные случаи — работы барона Османна в Париже, снесение лачуг в Сен-Жиле в Лондоне, когда перепланировку улиц и расчистку трущоб использовали для того, чтобы избавиться от рассадников преступности и разврата. Но там кроме наживы преследовалась цель улучшить планировку города. А вот исподволь вызывать социальные перемены, воздействуя на баланс факторов, породивших нежелательные условия, — это гораздо тоньше и совсем другое, принципиально другое.
Господи, я не ошибся!
Иногда какие-то факты могут быть у вас перед глазами, но вы не пользуетесь ими, не понимая их истинного значения вообще или ценности для вас. Я надеялся, что ко мне больше подходит второе.
Я только теперь понял, что обладаю могуществом, о котором раньше не подозревал.
Здесь в Вадосе, столице «самой управляемой страны в мире», родилась идея использовать меня как своего рода рычаг, чтобы вызвать желаемые социальные перемены. Сами они не представляют, как это можно сделать, но отлично понимают, где получить такие знания.
Теперь когда дело сделано, найдутся подражатели. Секрет — специальные знания.
Я вспомнил об одном из своих предшественников по специальности. Ему принадлежал первый крупный успех в своей области: перед ним стояла задача улучшить сообщение между этажами небоскреба, в вестибюле которого люди постоянно толпились в ожидании лифтов.
