Владимир Талалаев - Рагнарек
После такой встречи Макс шагал по замку радостно и тихонько ликовал:
— Классно, что тут больше дам нету!
Ноги сами принесли его к подвалу, где за новой дверью, в маленькой комнатке, на новеньком дубовом столе стояла бутылка — старая и молочно-голубая, в синие прожилки по мутному, совершенно непрозрачному стеклу... Ну можно ли устоять?! А вдруг там вино "еще тех времен", не примеченное вездесущим Славкой? Руки Макса намертво сомкнулись на горлышке и пальцы уже потянулись к сургучу печати, когда из угла донеслось:
— Не тронь! Мое! — и из вентиляционной отдушины в стене появилась огненно-рыжая девица. На вид — очень даже материальная, несмотря на парение в полуметре от пола. От нее пахнуло жаром, словно внезапно свалился в камин. Ало-оранжевое платье летающего огонька слепило глаза переливами пламени на складках.
С диким воем: — "У-у-у, еще одна!" — Макс рванулся в коридор, не выпуская, впрочем, бутылки из рук. Девица с ненавязчивостью шаровой молнии погналась вслед за ним, не отставая ни га шаг, но и не опережая похитителя древней стеклотары...
* * *
Снег сошел, и второй раз в этом году расцвели деревья. Белая ароматная метель, не отбирающая, а дарующая жизнь...
Срывать такие цветы не стоит, но аромат их так манящ...
Димка вцепился в ветку вишни, притягивая ее вниз, к себе. Не сорвать и не поставить в банку на подоконнике. Просто так — понюхать и вновь отпустить... Пусть качается на ветру, привлекая пчел и шмелей.
Ветка была толстой и тяжелой, а Димка — легким и воздушным. В результате у дерева с мальчишкой возник компромисс: ветка нагнулась наполовину, а малыш висел на ней, не доставая сандаликами до земли и молодой травы. И — качался вместе с веткой под порывами ласкового ветерка. Качался, вдыхая ароматы цветов...
Внезапно что-то приподняло Димку повыше, и он от удивления отпустил ветку, так и зависнув среди весенней метели. Чуть снизу раздался голос:
— Зачем мучить дерево, если можно взлететь самому?
Рыцарь Эрхон держал мальчишку над головой и, похоже, не испытывал особых неудобств от его веса. Малыш понюхал еще раз цветы, мило улыбнулся и поблагодарил.
Рыцарь вернул мальца на поверхность планеты и коротко сказал: "Брысь!" Димка убежал, звонко щелкая сандалетами по влажному асфальту.
Эрхон настороженно огладывался по сторонам. Давно, давно он не чувствовал этого присутствия, и вот опять — кто-то из Древних, владеющих Силой... Или — из этих фанатиков с Зайста, для которых отрубание головы -национальный спорт и контракт на семьдесят процентов... Достав из-под плаща катану, рыцарь заозирался, аки Дункан. Никого. Резко развернуться к дому за спиной. И в тот же момент — рука легла ему на плечо. Подпрыгнув от неожиданности, он крутнулся на месте. Лицо... Сколько лет уже не видались?.. Катана скользнула в ножны, улыбка сопроводила облегченный вздох.
— А, это ты!.. Напугала... — положил ей руку на плечо: — Какими судьбами, Весенний Лист?
— Попутной Весной... Посреди лета, — девушка мило улыбнулась.
И в тот же момент ощущение Силы полыхнуло вторично. И за спиной девушки возникла девчонка. В красной куртке, слегка драных на коленях джинсах и лаковых полусапожках. Тень падала на лицо от большого черного берета, и из этой тени поблескивали лишь очки и огонек сигареты.
В руке у незнакомки появился клинок. Сигарета колыхнулась в такт словам:
— А, воркуете, голубки!
Эрхон отстранил Весенний Лист, девица тем временем щелчком откинула сигарету, и начался бой. После двух-трех выпадов и обманных движений рыцарь выбил у девчонки катану и, развернув юную нахалку, ощутимо пнул ее пониже спины. Завопив "Ну, пора просыпаться!", девчонка исчезла на лету.
Поединщик оторопело посмотрел на пустоту и встряхнул головой:
— Опять эти — Глюки Сновидений! — с досадой сказал он. — Ну как же мне они надоели!!!
Глава 3
Женька поглядел на сытую рожу вампира и, потирая пальчиком укус, спросил:
— Нажрался?
— Угу, вкусил сию трапезу, — согласился старичок. — Зело бяше лепо се было!..
— А раз доволен — давай выводи меня отсюда.
— И чего бы это...
— Услуга за услугу...
— Я тебе сделал уже услугу, даровав жизнь вечную!..
— Жизнь вечную?
— Ну да. Вкусил я тебя и даровал Вечность. Я — Мули, а ты, значит, после укуса моего простым Вампиром будешь. Или тоже Мули, если повезет! Так что будем тут вместе век коротать да прохожих поджидать...
— А я не хочу — тут! ВЫВЕДИ МЕНЯ ОТСЮДА!
Женечкин вопль вынес стену, словно она была пенопластовой. Старик замер в шоке, а затем тихо пролепетал:
— Как же так? Я же Мули, а он получился Бруксой! А Бруксы старше по рангу... И я вынужден подчиняться ему!..
С этим старик плюхнулся ниц перед Женькой и пролепетал:
— Слушаю и повинуюсь, Повелитель!
— Так бы и сразу! — Женька нагнал побольше высокомерия. — Так выведешь ты меня или будешь валяться у ног и далее?
— Выведу, ежели пожелаете, Ваша Громогласность! Но вообще-то голосом своим Вы уже проложили проход в Храм, куда и направлялись... Так что можете просто перешагнуть пролом — и Вы у цели...
— Иду, — улыбнулся Жека, — А вот донорским пунктам теперь хана: все оберу, раз уж стал вампиром!..
* * *
Лес дышал той неповторимой влажной прохладой, что бывает только весной. Возвращающееся лето вновь даровало эту сказку, и Славик наслаждался, возлежа на полянке рядом с палаткой. Он не боялся намокнуть: вода была ниже, на земле и отходящей от летней зимы траве, а в воздухе, где завис юный контрабандист, витали только ароматы весны.
Здесь, вдали от людей, можно было расслабиться и не бояться шокировать кого-то элементарной левитацией. Можно было просто висеть в воздухе и отдыхать...
Лениво протянув руку, Славик призвал к себе лежащую в палатке сигарету. Поймал ее губами за фильтр, выпустил из ноздри тоненькую струйку пламени, прикуривая.
Пускать пламя в последнее время стало любимым развлечением. Обнаружив незадолго до достопамятного конфликта с Мерлином, что может удержать между руками столб огня, Славик принялся тренироваться. И вскоре уже мог плюнуть огнем или пустить тоненький язычок пламени через ноздрю.
Правда — получалось не всегда безвредно для самого себя, так что юный контрабандист предпочитал пока еще потренироваться, прежде чем хвастаться перед друзьями.
"Огнеплевательность" была не единственным свойством, недавно появившимся у него. Порой, как-то хитро присмотревшись, удавалось увидеть потаенную сущность человека. Но этого Славик не любил: далеко не всегда увиденное было приятным... Можно было почувствовать настроение окружающих -и поэтому теперь Славик предпочитал одиночество, чтобы не давили чужие чувства, особенно если рядом кто-то рассержен или попросту разозлен!
