А Дейч - Гарри из Дюссельдорфа
Политические стихотворения поэта печатались в парижской газете "Форвертс". Но прежде всего Гейне шел за одобрением к Марксу, и тот находил время среди непрестанных забот и волнений, чтобы внимательно поработать с Гейне над его новыми созданиями. С января 1844 года Гейне писал поэму "Германия". Он дал ей подзаголовок "Зимняя сказка". Это было иносказание: Германия, скованная зимней стужей реакции, раскрывалась в ряде путевых очерков, написанных живым стихом, близким к народной песне, к разговорной речи. Путешествие по Германии, описанное в поэме, было вымышленным, но разные города, которые якобы проезжает поэт, изображены с большой точностью и правдоподобием.
В первой главе поэт рассказывает о своем прибытии в "печальный ноябрьский день" на границу Германии.
Сладостное чувство при виде родины постепенно омрачается. Маленькая нищенка поет песню, грустную песню отречения от земных благ, сочиненную попами для того, чтобы держать в подчинении рабов. Поэт с сарказмом говорит:
Я знаю мелодию, знаю слова,
Я авторов знаю отлично:
Они без свидетелей тянут вино,
Проповедуя воду публично.
Этой слащаво-смиренной проповеди покорности Гейне противопоставляет революционный призыв переустройства мира:
Я новую песнь, я лучшую песнь
Теперь, друзья, начинаю:
Мы здесь, на земле, устроим жизнь
На зависть небу и раю.
При жизни счастье нам подавай!
Довольно слез и муки!
Отныне ленивое брюхо кормить
Не будут прилежные руки.
А хлеба хватит нам для всех,
Закатим пир на славу!
Есть розы и мирты, любовь, красота
И сладкий горошек в приправу.
Да, сладкий горошек найдется для всех,
А неба нам не нужно -.
Пусть ангелы да воробьи
Владеют небом дружно!
Этот жизнерадостный тон поэта, верящего в приход нового, социалистического общества, несомненно, навеян общением с Марксом, которому Гейне читал главы из новой поэмы.
Любой дорожный эпизод наводит поэта на раздумье.
Прусские таможенники роются в его чемоданах, ища контрабанду:
Обнюхали все, раскидали кругом
Белье, платки, манишки,
Ища драгоценности, кружева
И нелегальные книжки.
Глупцы, вам ничего не найти,
И труд ваш безнадежен
Я контрабанду везу в голове,
Не опасаясь таможен.
И много книг в моей голове,
Поверьте слову поэта!
Как птицы в гнезде, там щебечут стихи,
Достойные запрета.
Случайная реплика о Таможенном союзе, брошенная соседом по почтовой карете, вызывает резкую насмешку Гейне. Не о таком объединении Германии под руководством реакционной Пруссии мечтает он. Поэт хочет видеть свою родину единой и демократической, без прусских юнкеров, без вышколенных бессловесных солдат, без немецких князей и королей.
В фантастическом сне поэт беседует со средневековым императором Фридрихом Барбароссой, кумиром всех националистов. Гейне, описывая эту встречу, невольно вспоминал геттингенский скандал с графом Вибелем из-за Барбароссы. И он представил этого кайзера как жалкого, растерянного старика, сидящего в подземелье горы Кифгайзер. Барбаросса обанкротился со своей мечтой о спасении Германии, и ему даже нечем расплатиться с солдатами-наемниками. Гейне с необычайным остроумием рассказывает старику, что пришли иные времена - с монархами теперь не церемонятся, а модная "машинка гильотина" может укоротить Барбароссу на голову.
"Герр Ротбарт! - крикнул я. - Жалкий миф!
Сиди в своей старой яме!
А мы без тебя уж, своим умом
Сумеем управиться сами!
Сиди же лучше в своей дыре,
Твоя забота - Кифгайзер.
А мы... если трезво на вещи смотреть:
На кой нам дьявол кайзер?"
Гейне осмеял не только героев средневековой старины.
В поэме даны разоблачительные портреты современных поэту реакционеров, видящих в национализме и католичестве оплот монархии. Поэт называет их по именам: Генгстенберг, Масман, Ян, он зло издевается над этими мракобесами.
Тянется по грязной и липкой дороге почтовая карета.
Мелькают города и городишки, где царит внешнее спокойствие и под пуховыми перинами сладко спят обыватели в ночных колпаках. Гейне рассказывает о проезде через крепость Минден, Бюкебург, родину его деда, и Ганновер.
Наконец в иронически-лирическом тоне поэт изображает встречу с матерью, описывает впечатление от полусгоревшего Гамбурга. Мелькают по улицам города видения юношеских лет. Как в тумане, Гейне встречает своего старого цензора Гоффмана, "кривого Адониса" - гамбургского антиквара; банкир Гумпель, высмеянный в "Путевых картинах" под именем Гумпелино, уже умер. Много перемен в Гамбурге.
И ратуша где, о которой сенат
И бюргерство восседало?
Все без остатка пожрал огонь,
И нашей святыни не стало.
Гейне с горькой иронией расхваливает своего издателя Юлиуса Кампе, с которым он отправляется в винный погребок:
С другим издателем я б отощал,
Он выжал бы все мои силы,
А этот мне даже подносит вино
Я буду при нем до могилы.
Хвала творцу! Он, создав виноград,
За муки воздал нам сторицей,
И Юлиус Кампе в издатели мне
Дарован его десницей.
Гейне завершил свою поэму хвалой тому новому поколению, которое придет на смену лицемерам, ханжам тевтономанам, всему отживающему старому обществу:
Растет поколенье новых людей
Со свободным умом и душою,
Без наглого грима и подлых грешков,
Я все до конца им открою.
Растет молодежь - она поймет
И гордость и щедрость поэта,
Она расцветет в жизнетворных лучах
Его сердечного света.
Гордо говорит Гейне о роли поэта, чье свободное слово не могут задушить никакие королевские приказы. Он обращается с предостережением к земным властителям:
Берегись, не тронь живого певца!
Слова его - меч и пламя.
Страшней, чем им же созданный Зевс,
Разит он своими громами.
И старых и новых богов оскорбляй,
Всех жителей горнего света
С великим Иеговой во главе,
Не оскорбляй лишь поэта.
В апреле 1844 года Гейне отправил рукопись поэмы "Германия" Кампе. Чтобы избежать предварительной цензуры, он составил большой сборник "Новые стихотворения", куда входил лирический цикл "Новая весна", политическая лирика - "Современные стихотворения" и поэма "Германия. Зимняя сказка". Поэт решил снова съездить в Гамбург, на этот раз с Матильдой, как только будет готов набор книги.
В сборах и хлопотах время проходило быстро. Матильда бегала по модисткам и шляпочницам, словно готовилась в кругосветное путешествие. Гейне сообщал матери:
"Я приезжаю с семьей, то есть со своей женой и попугаем Кокотт". Это не было шуткой. Матильда не допускала мысли, что Кокотт останется в Париже, а она будет в Гамбурге.
