Кристофер Сташеф - Чародей в скитаниях
— Оно определенно получает, — мрачно отозвался Ларн, — шестьдесят процентов всей прибыли от игр.
Йорик кивнул:
— Но вам удается прожить и на оставшиеся сорок процентов?
— Неплохо живется, — Ларн открыл дверь в задние помещения, — но у меня нет никаких помощников, только два ночных управляющих. Вы только что прилетели с Отранто и сразу же пошли в галерею игр?
— Что я вам могу сказать? — пожал плечами Йорик, проходя через дверь.
— Мы устали от готического мотива.
Род посторонился, пропуская дам, а затем последовал за ними, чувствуя себя так, словно заходит в западню. Ларн закрыл за ним дверь.
Гвен огляделась кругом, воззрись на стены.
— Столько книг!
Шорнуа разинула рот:
— Зачем? Почему бы просто не хранить их в кубиках?
— Книги во многих отношениях удобней, — Ларн прошелся кругом перед ними, показав на стул и стол с лампой. — Но главная причина — это атмосфера. Здесь можно спрятаться от окружающего мира, и примерно двадцать процентов наших посетителей пользуются этой возможностью.
Род все еще оглядывался кругом:
— Я не вижу ничего кроме книг, где же игры?
— Весь азарт этой игры в том, поймают нас или нет, — ответил управляющий. И прошел мимо них, сделав знак следовать за ним.
Они последовали мимо шести человек, сидящих за круглым столом. Самый старший из них говорил:
— Ладно, Джерри, но ты исходишь из того, что предлагаемая Платоном распрекрасная справедливая политическая система допускает к власти представителей всего населения.
Джерри нахмурился:
— Но ведь у него сказано именно так, не правда ли?
— Да, — ответил другой студент, — но отнюдь не так обстояло дело в реальном городе, том, который послужил ему моделью его государства.
— Как так? — нахмурился Джерри.
— В том населении числилось и великое множество рабов, — ответил третий студент, — а их представителей к власти не допускали.
Ларн провел их в комнатушку площадью шесть на шесть футов с прозрачными стенами, столиком и единственным стулом. Он закрыл за ними дверь и объяснил:
— Это кабина для научной работы: звуконепроницаемая, так чтобы студента не отвлекали дискуссионные группы.
— Эти ребята, там, добровольцы? — спросил Род.
Ларн кивнул.
— Игры им уже наскучили. Извините, что вынужден подвергнуть вас этому, — он вытащил из кармана маленький прямоугольник и провел им над телом Рода, с головы до пят, примерно в шести дюймах перед ним. — Повернитесь, пожалуйста, кругом.
Затлело возмущение, но Род подчинился. В конце концов, ведь о помощи-то просил он.
— Порядок. Спасибо, — Ларн повернулся к Гвен. — Если вы не против, миз?
С уст Рода чуть было не сорвался гневный отказ, но Гвен бросила на него быстрый, умоляющий, решительный взгляд, и он проглотил невысказанные слова.
Ларн просканировал Гвен спереди и сзади. А затем Шорнуа и Йорика.
Наконец, он кивнул и сунул прямоугольник обратно в карман.
— Отлично, клопов нет.
Гвен непонимающе нахмурилась.
— Подслушивающих устройств, — объяснила Шорнуа. — Слежки.
Губы Гвен изобразили:
— О.
— Вы уже должны бы узнать обстановку, майор, — сказал Йорик, глядя на него ровным взглядом.
Род, нахмурясь, встретил этот взгляд. А затем глаза у него расширились, и он резко повернулся к управляющему:
— Господи боже! Вы — выпускник Чолли Бармена!
Управляющий кивнул:
— А наши великие и славные хозяева Пролетарского Единоначального Содружества Терры постановили, что все должны обучаться лишь основам чтения, письма и арифметики. О, очень небольшому числу очень талантливых учеников будет разрешено закончить среднюю школу, а может даже и колледж: любому обществу требуется по крайней мере немного людей для поддержания в рабочем состоянии механизм и сбора налогов, но огромное большинство никогда не научат читать ничего, кроме указаний на пакетах с пищей.
Йорик кивнул.
— И, странное дело, дети высокопоставленных чиновников ПЕСТа уже почти все включены в то небольшое число «очень талантливых», избранных обучаться в школе.
— Несмотря на то, что родители некоторых из них полные идиоты, — процедила сквозь стиснутые зубы Шорнуа.
Род воззрился на управляющего:
— Вы идете на немалый риск.
Ларн улыбнулся.
— Полагаю, хороший адвокат мог бы меня вытащить. Все те игры там всего-навсего машины. Посетители, может, и учатся, но никто их не обучает, верно? И за час они научатся очень немногому.
— Разумеется, но они проводят за ними столько часов, что волей-неволей научатся!
Ларн кивнул.
— И будут продолжать учиться, надеюсь, до конца жизни. Все лучше, чем проводить все свои дни, имея за душой не больше, чем начальное образование, дозволяемое законом.
Род нахмурился:
— И сколько из них переходит от игр к задней комнате?
— Всего около двадцати процентов. Большинство из них вполне довольствуются играми, вот почему нам приходятся постоянно придумывать все более и более сложные. Но с помощью игр, 3МТ боевиков и кубиков с записями песен мы, думается, даем хорошее, прочное, элементарное образование примерно трети населения.
— Сие наверняка замечательно, — сказала Гвен. — Однако, ужель вы ничему более не можете обучить их?
Ларн покачал головой:
— С помощью той техники обучения, какую мы покамест разработали; нет, хотя как я понимаю, какой-то знакомый Чолли пьяный поэт придумал какие-то новые подходы к боевикам, благодаря которым можно будет доносить до зрителей отвлеченные понятия. Но, по-настоящему, ограничивает необходимость научиться рассуждать, а тут требуется для руководства живой учитель.
— Однако, дабы вы могли так руководить ими, вы должны приводить их в сие место обучения.
Ларн кивнул:
— Тех немногих, у кого развивается настоящее интеллектуальное любопытство тихо проводят сюда, к книгам, где учителя могу направлять их чтение и развивать посредством дискуссии их способность мыслить. Образование всегда, в конечном итоге, сводится к живому учителю непосредственно тут, с учеником, ничто не может по-настоящему заменить человеческий ум.
— А коль скоро они начали учиться думать, — заключил Род, — они не слишком склонны выдавать вас?
— Да, не очень-то, — улыбнулся Ларн. — Но если нет, то всегда есть адвокат.
— Но адвокат не сможет вас вытащить, если дело вообще не дойдет до суда, — тихо произнесла Шорнуа.
Ларн снова кивнул:
— Есть такая небольшая трудность. ПЕСТ намерен добиваться соблюдения законов, даже если нет уверенности в виновности данного лица. А если при этом на каждых трех виновных и сажают одного невиновного, то кого это волнует?
