Марина Казанцева - Стамуэн
Дальше Монк выходит из театра и растворяется в тёплой июльской ночи. Тем временем в помещение входит администратор и видит лужу крови, а так же молодой красивый труп в гримёрном кресле. Тут бы ей помчаться вдоль по коридору с воплями и криками, требовать себе успокоительного и собирать вокруг себя жаждущую подробностей толпу.
Но наша Мелисия Даун, пятидесяти трёх лет, не такова. Она начинает осматривать всё и обнюхивать, шарить по столику — нет ли письмеца? И, найдя искомое, уже тогда звонит в полицию. Тут в гримёрку прут все, кому не лень, и топчут пол. Вот так приблизительно всё и случилось. Теперь Монк сидит в камере в красном смокинге и ничего не отрицает. А красотку Блю грызут черви. Все на своих местах.
В целом, придирки пустяковые, если бы не это письмо. Поэтому завтра Холливэй отправится в театр и будет нюхать пыль декораций.
Он ещё раз посмотрел на фотографию девушки, сидящей с откинутой назад головой в гримёрном кресле. Мёртвая красотка Блю.
* * *На следующее утро Холливэй намеревался переговорить с Мозером и кое о чём порасспросить. Но, Мозера не обнаружил, зато в кабинете его ждала Инга Марушевич. А он уже успел забыть про неё. Не снимая плаща, Патрик достал из сейфа оружие.
— Намечается перестрелка? — поинтересовалась мадмазель.
— Да нет. Всё как обычно, — пожал он плечами.
— Учтите, детектив Холливэй, я ваш напарник.
— Мне говорили.
Настырная особа вышла за ним в коридор.
— Кому-то отшибло память? — спросила она, кивнув на картину.
— Не понял.
— Похоже на вышибленные мозги, — пояснила Инга.
— Нет, детектив. Это картина.
Напарники прибыли в театр, в котором произошло преступление. Понятно, что с тех пор многое изменилось. Хорошо ещё, если люди на месте.
— Не думайте, что я буду ходить за вами хвостиком и молчать, — предупредила его Инга. — Я тоже детектив.
— Очень кстати, детектив. Рассчитываю на вашу помощь. Отправляйтесь к директору театра и вымогайте у него план гримёрок. А также список всех актёров, которые на тот день участвовали в спектакле. А так же всех сотрудников и рабочих сцены. Кто, где, когда.
Сам он отправился на место преступления. В комнатке стояло теперь три столика, а не один, как следовало из отчёта. Было тесно, везде разбросаны тряпки, пахло, как в парикмахерской. Вбежала, судя по возрасту, администратор Мелисия Даун.
— Простите! — запыхавшись, воскликнула она. — Опять допросы?
— А к чему так нервничать? — спокойно ответил Патрик. — Я вижу у вас тут перестановка? Не могли бы вы мне объяснить, почему актриса второго плана одна занимала гримёрку, в которой теперь я вижу три столика?
— Да как вам сказать… — замялась администратор. — Сегодня здесь, завтра — там. Вам понятно?
— Нет.
— Обычно эта Терри Блю сидела в одной комнате с четырьмя девочками. Но, накануне произошла переорганизация и она получила отдельную гримёрку.
Прибежала Инга с бумагами.
— Я могу идти? — спросила администратор.
— Нет.
Холливэй наскоро полистал бумаги.
— Я всё правильно сделала? — с улыбкой спросила Инга.
— Всё правильно. Садитесь сюда.
Он указал на гримёрное кресло. Едва она села, Патрик нашёл на столике фен и направился к одёжной стойке.
— Вы собираетесь разрушить мне причёску? — засмеялась девушка.
— Я даже не включил прибор в сеть. — невозмутимо ответил Патрик.
Администратор с интересом наблюдала за ходом расследования, сидя на стульчике. А вот в гримёрке Терри был тогда маленький кокетливый диванчик. Совсем новенький. И это говорит о том, что у милашки Блю вот-вот должна была начаться новая жизнь в театре.
— Инга, ваш рост примерно тот же, что и у жертвы. Я несколько выше Райса, поэтому я подогну ноги. Вы сидите за столиком, а ваш кавалер подходит сзади. — с этими словами Холливэй начал приближаться к Инге на полусогнутых ногах, неуклюже ковыляя, словно шимпанзе в цирке. Мелисия Даун фыркнула в ладонь, но тут же выпрямилась и приняла достойный вид.
— Так, я иду к вам… — сосредоточенно сообщил Патрик, держа перед собою фен, как револьвер.
— А что я делаю? — спросила Инга. — То есть, чем на тот момент занималась пострадавшая?
— Снимала грим, — с готовностью подсказала администратор.
Понятно, откуда брал факты этот недотёпа Мозер. Вместо того, чтобы делать выводы, он записывал всё, что болтала ему эта жизнерадостная дама.
— Тогда надо включить лампионы, — заявила Инга и включила оба светильника.
— Вам видно меня в зеркале? — спросил Патрик, вплотную приближаясь к креслу.
— Конечно, видно. Правда, недостаточно. Свет бьёт в глаза.
Он достал фото убитой.
— А вот здесь лампионы не горят.
Инга взяла фотографии и быстро просмотрела их.
— Патрик, — фамильярно обратилась она к нему. — Терри не снимала грим. Посмотрите внимательно на её лицо.
— Значит, не успела. — тут же подсказала администратор.
— Надо думать. — отвечала Инга. — Иначе она упала бы лицом вперёд, а не откинулась на спинку кресла.
А девочка-то соображает.
— Давайте ещё раз прорепетируем, — терпеливо начал Патрик.
— Давайте! — с готовностью вскочила дама-администратор.
— Значит, сначала Райс прячется за стойкой, — Холливэй зашёл за стойку с одеждой. — Мне здесь по ключицу, а обвиняемому — по брови.
— Ну да, конечно! — обрадовалась Мелисия Даун. — Он пригнулся! Вам надо пригнуться!
Вот так, наверно, она и заморочила беднягу Мозера.
— Тут будущая жертва входит и… — продолжил Патрик.
— Простите, детектив, какая жертва? — живо переспросила администратор.
— Ну просто жертва, — скорбно отозвался Холливэй. — Она входит и садится вот за этот столик.
— Не сразу, босс, — озабоченно сообщила Инга. — Сначала она сняла костюм и накинула халат. На фотографии она в халате.
Патрик бросился к фотографии. Точно! Девочка в халате! Нет, всё-таки иногда надо общаться с дамским полом, а то совсем одичаешь среди улик, вещдоков и отчётов.
— Прекрасно, значит, она входит… — заговорил опять он.
— Снимает свой костюм… — с улыбкой отвечает Инга.
— Халатик надевает… — охотно подсказала администратор.
— Потом садится в кресло… — кротко продолжил Холливэй.
— … не заметив Райса, — в тон ему сказала Инга.
— А он за стоечкой пригнулся! — с восторгом сообщила миссис Даун.
— И что отсюда получаем? — осведомилась напарник Инга Марушевич.
— А ровным счётом ничего, — с безмятежностью святого отозвался Патрик.
