Сергей Костин - Чокнутый
Привели Альварезу, который все норовил с кем-нибудь обняться и оставить пламенный поцелуй.
Мил скептически улыбнулся, растопырив во. все стороны усы. От Альварезы толку мало. Обезьяна сделала свое дело, обезьяна может отдохнуть.
– Раз уж вы меня избрали главнокомандующим, то должны слушать то, что я говорю. А говорю я обычно то, что думаю. А думаю…
Неожиданно для себя Мил перешел на крик. И очевидно, этого от него никто не ожидал. Вообще пантеры редко кричат, если кричат вообще. И скорее всего этот крик, даже рев белой пантеры несколько отличался от всего, что слышали джунгли с тех пор, когда в них происходила последняя коллективная трапеза пьяными ягодами. Неудивительно, что даже вконец впавший в беспамятство Альвареза трезво взглянул на окружающую действительность.
– Завтра утром все должны быть трезвыми. Все. В полдень мы уходим. На север. И там, на севере, в новом лагере, я устрою вам Рождественские каникулы. Мало не покажется.
Никто в джунглях не знал, что такое Рождественские каникулы, но по виду белой пантеры всем было ясно, это очень, очень и очень больно.
* * *Квар склонился над ручьем и долго, чувствуя, как проникает влага в его разгоряченное тело, пил. Утолить жажду с одного захода не удалось. Староста на несколько мгновений оторвался, перевел дыхание и принялся лакать дальше.
– Я больше не выдержу. – Родж, пристроившийся рядом, от Квара не отставал. – Тебе не кажется, что Чокнутый слегка перегибает палку?
Квар не ответил. Он еще не утолил жажду и не хотел терять драгоценного времени на пустые разговоры. Они сами согласились выполнять все приказы Чокнутого, и теперь, когда эти самые приказы приводились в действительность, негоже было обсуждать их. Хотя… В чем-то странник прав. Последние три недели выдались не слишком легкими в жизни старой пантеры. Эти три недели Чокнутый зверствовал.
Послышались глухие удары. Это кто-то из дежурных колотил палкой по пустому дереву, объявляя жителям, что скоро наступит время Рождественских каникул. Именно так Чокнутый называл то, что заставлял делать жителей все это время.
– Почему я, вожак серых странников, должен заниматься этой ерундой? – Голос Ночного Роджа походил на скуление годовалого волчонка. – Я слишком стар для таких штучек. Мало ему молодых и сильных. Он и нас не жалеет.
– И себя тоже, – буркнул Квар.
На этот раз промолчал Ночной Родж. Что правда, то правда. Чокнутый себя не жалеет. Встает раньше всех, ложится позже. Целый день по лагерю мечется, орет словно бешеный. А по ночам нормальным жителям спать не дает, все посты проверяет. Вчера одного молодого странника чуть в клочья не разорвал. Годок только прикорнул на пару минут у валуна, так Чокнутый тут как тут. И по загривку лапой. А с надранной шеей не поспишь.
Огромная туша сиганула с кручи и, разбросав по сторонам фонтан брызг, исчезла в ручье.
– Бобо, что ли?
– Он, бедняга, – ответил Квар. – Говорит, что за последнюю неделю скинул столько жира, сколько за всю жизнь меда наел. А уж он до меда охоч. Доведет его Чокнутый.
Из-под воды показалась морда Бобо. Загребая лапами, он добрался до берега и растянулся на камнях.
– Вода становится холодной. Скоро сезон дождей.
– Тебе бы, старина, не водными процедурами заниматься, а жирок нагуливать, – вяло пошутил Родж. Пошутил, а потом пожалел. Слишком несчастный вид был у медведя.
Тот поворочался на камнях, согревая бока, потом, ни на кого не глядя, скорее для себя, прошептал:
– Помираю я.
Родж и Квар одновременно прыснули. Смеяться открыто – значит окончательно обидеть здоровяка, для которого Чокнутый придумал специальное Рождество. Персонально для Бобо и его сородичей.
– Твои еще не психуют? – осторожно начал Квар, обращаясь к медведю.
Тот перевернулся на живот и устремил на пантеру глаза, в которых сквозили тоска и почти отчаяние.
– Я не понимаю, что происходит. Чокнутый почти уморил мою стаю. От пещерных медведей остались только кожа да кости. Издевается, как хочет. Но самое интересное, что мои медведи ему в рот смотрят. Представляете? Как на идола. Что тот ни скажет, все делают. Или, может, я чего не понимаю?
– С серыми странниками то же самое, – нахмурился Родж. – Да и с остальными, знаю, такая же история. Уж на что мутанты поначалу шипели, так теперь толпами за ним ходят. Чудеса. Чего молчишь, Квар?
Квару было лень разговаривать, но ему задали вполне конкретный вопрос, и правила приличия требовали, чтобы он ответил. И он сказал то, что думал:
– Чокнутый все делает правильно. Молчите? Значит, тоже так думаете, да боитесь себе признаться. Вот ты, Родж, всю жизнь хотел, чтобы серые странники по струнке у тебя ходили. Добился? А Чокнутый сделал. А ты, Бобо. Кем ты был? Увальнем? А стал? Любо-дорого посмотреть. Да что там говорить! Раньше нам было лень задницы от лежанки оторвать, чтобы лишний раз по нужде за деревья сходить, а сейчас прыгаем, словно зайцы.
Прав. Во всем прав старина Квар. И хоть кое-кто бурчит, кое-кто бывает недоволен, Чокнутый делал правильное дело.
Все началось с того, что он заставил всех недельный путь преодолеть за три дня. Кого силком, кого обещаниями.
Когда они прибыли на новое место для лагеря. Чокнутый не дал ни секунды отдыха. Распоряжения следовали одно за другим, приказы распространялись по лагерю с быстротой весенних молний. Для каждого нашлось дело, каждый получил задание.
Для начала Чокнутый приказал натаскать в ледяную пещеру, которая находилась неподалеку от лагеря, побольше туш диких оленей. Эту пещеру белая пантера назвала странным именем – «консервным заводом». Потом он приказал разбить всех на десятки. А кто неграмотен, говорил он, пусть считает пальцы на лапах. В каждой такой десятке был назначен старший, который уже непосредственно подчинялся старосте или вожаку. На это ушло три дня. А после этого в лагере наступил ад.
– Чокнутый ждет нас к закату. – Бобо поднялся, отряхнулся от остатков воды и потрусил в сторону лагеря.
За ним следом, молча, след в след, последовали Квар и Родж.
На первый взгляд то, что требовал от жителей Чокнутый, походило на безумство. Ну где, скажите, можно увидеть, как гордые обезьяны, всю сознательную жизнь проведшие на деревьях или в поисках бананов, ползали на брюхе по грязи, сигали через поваленные деревья или ходили колонной, выстроившись по трое. Или медведи, которые, помимо вышесказанного, разбившись по парам, колошматили друг друга лапами, дергали нижними конечностями, словно подлые лягушки. А бедные мутанты? Вот на ком отыгрывался Чокнутый. Их Рождество было самым изощренным. Чокнутый делал с ними такое, что остальные жители только удивлялись, откуда у мутантов столько выдержки. Чокнутый называл их «бледными беретами». Побегав по джунглям, измочаленные и почти обессиленные, они возвращались в лагерь обычно под вечер, по-идиотски топая ногами по утоптанной земле, и орали во весь голос что-то про классных ребят, которые спасут всю вселенную. Кошмарное зрелище.
