Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома
— Вы хотите получить его мертвым и отправить затем в чан? — спросил работник за спиной Хельстрома.
— Нет!
— Но вы же сказали…
— Один пистолет на каждую группу, — оборвал возражения Хельстром. — Пистолет нужен, чтобы ранить его в ноги и таким образом остановить. И ни для чего иного! Мне он нужен живым. Ну что, всем понятно это? Нам этот чужак нужен живым!
Из «Руководства по Улью»:
«Жизнь должна забирать жизнь ради жизни, но ни один работник не должен входить в это колесо регенерации с иным мотивам, кроме как с целью продолжения нашего рода. Следует помнить — только через род мы связаны с бесконечностью, и это имеет совершенно иное значение для рода, чем для смертной клетки».
Джанверту потребовалось немало времени, чтобы осознать странность положения, в котором он очутился. С некоторого времени он ощущал раздвоение личности, словно в нем уживались два человека. Он ясно различал каждого из них. Один изучал закон, потом присоединился к Агентству, любил Кловис Карр и сейчас чувствовал себя в ловушке: что-то воздействовало на его психику, выхолащивая все человеческое. Другой, похоже, проснулся как вполне сформировавшаяся личность во время обеда с Нильсом Хельстромом и той женщиной-куколкой по имени Фэнси. Эта вторая личность вела себя с какой-то безумной отрешенностью. Он помнил, как безропотно прошел вместе с Хельстромом в комнату, где люди начали задавать ему вопросы. И этот таинственный другой, как помнил Джанверт, отвечал на вопросы с полной откровенностью. Он охотно отвечал, вспоминая детали, которые помогали прояснить общую картину. Он проявлял усердие, стараясь, чтобы его ответы были понятны.
Остались и другие странные воспоминания: большие открытые баки в громадной комнате, часть из них наполняла кипевшая и пенившаяся жидкость; еще одна комната таких же громадных размеров, где ползали по полу малыши, а дети постарше прыгали и играли в удивительной тишине на покрытом мягким материалом полу. Он пружинил, словно трамплин. Джанверту припомнился кислый запах, стоявший в той чисто убранной комнате. Он вспомнил воду, неожиданно полившуюся на малышей с потолка, когда он проходил мимо, а потом другой запах, который окружал его даже сейчас. Зловонный, тухлый и теплый.
Та его личность, которую он считал первоначальной, казалось, пребывала в спячке, пока другая управляла его действиями, однако сейчас она осознала себя. Он узнал, где находится, обеими частями своего «я»: комната с грубыми серыми стенами, с ямой и отверстием в центре для отправления нужды; полка размерами один фут на три рядом с единственной дверью, сделанной, очевидно, из того же материала, что и стены; черный графин из пластика и стакан на полке. Там была теплая вода. Раньше на полке стояла тарелка с едой. Ему вспомнилась эта тарелка и обнаженный мужчина с пустым лицом, принесший ее, не сказавший и словечка за всё время! В комнате не было окон, просто одна дверь и яма для туалета, вокруг которой имелись разбрызгиватели с водой. Их сразу же включили, чтобы промыть комнату. Здесь не было стульев, только пол, на котором можно было сидеть, и его раздели догола. В комнате не было ничего, что бы пригодилось как оружие. Как он ни пытался разбить пластиковый графин или стакан, это ему не удалось.
В памяти возникли образы других посетителей: двух пожилых женщин, которые, исследуя его интимные места, удерживали его с поразительной легкостью, потом вкололи ему что-то в левую ягодицу. Место вокруг укола до сих пор побаливало. Возвращение его первоначального «я» началось вскоре после укола. По его оценкам это случилось, по меньшей мере, три часа назад. Они забрали его наручные часы, и теперь Джанверт не знал, не ошибся ли в расчетах, но считал: нужно что-то срочно предпринять.
«Я должен сбежать отсюда», — сказал он себе.
Его странное другое «я», теперь бездействующее, вызвало воспоминания о толпах обнаженных людей, снующих по туннелям, но которым его доставили в эту комнату. Человеческий муравейник. Как же отсюда сбежать?
Дверь распахнулась, вошла обнаженная, сравнительно молодая женщина. Дверь она оставила открытой, и Джанверт заметил оставшуюся снаружи пожилую женщину с более суровым взглядом. В руках она держала то самое загадочное оружие, которое походило на плеть с раздваивающимся концом. Он смотрел на молодую женщину с густыми черными волосами вокруг гениталий и темной конной на голове. Может, она сомнамбула? Однако в ее чертах и движениях не было отрешенности, характерной для лунатиков. В левой руке она несла что-то, похожее на обычный стетоскоп.
Когда она вошла, Джанверт вскочил на ноги и отступил, прижимаясь спиной к стене. Рядом находилась полка.
Женщина, казалось, была удивлена.
— Успокойся. Я пришла сюда только для того, чтобы оценить твое состояние, — она поправила стетоскоп на своей шее и взяла Другой его конец в левую руку.
Джанверт нащупал, стараясь не привлекать ее внимания, пластмассовый графин с водой и столкнул его с полки.
— Ну что ты натворил! — воскликнула женщина, наклоняясь, чтобы поднять графин, лежавший в луже воды.
Как только она нагнулась, Джанверт нанес ей рубящий удар по шее. Она рухнула и замерла, не двигаясь.
«Так, остался еще один охранник снаружи. Расслабься и думай!» — сказал себе Джанверт. Кожа женщины, лежавшей на полу, сделалась мертвенно-бледной под холодным зеленоватым светом, струившимся из ниши на потолке. Джанверт наклонился, попытался нащупать пульс, но не обнаружил его. Он тут же снял стетоскоп и прослушал ее сердце. Оно не колотилось! От осознания, что его яростный удар убил женщину, Джанверта пробрала дрожь. Он подумал об уязвимости собственного положения. Эдди торопливо оттащил тело к стене справа от двери и обернулся, чтобы посмотреть, не осталось ли каких-нибудь следов борьбы. Графин все еще лежал на полу, и Джанверт замешкался. Эта нерешительность спасла ему жизнь.
Дверь снова открылась, и внутрь просунулась голова пожилой женщины, на лице которой читалось любопытство.
Джанверт схватил ее за голову, затащил в камеру и ударил коленом в живот. Она захрипела, выпустив свое оружие, и он, отпустив голову, нанес такой же рубящий удар, как и раньше, потом повернулся и захлопнул дверь.
«Так, уже два тела и оружие!» Джанверт осмотрел странный, похожий на хлыст предмет. Из черной пластмассы, похожей на ту, из которой были сделаны графин и стакан. Длиной в ярд, с короткой ручкой и вмятинами для пальцев.
Джанверт направил раздвоенный конец на охранницу, которую только что сбил с ног, и нажал на кнопку. Усики загудели, пожилая женщина дернулась, и он отпустил кнопку. Гудение прекратилось. Цвет кожи на боку пожилой женщины начал приобретать темно-бордовый оттенок. Джанверт наклонился и пощупал пульс. Он не прощупывался. Уже два трупа! Джанверт попятился назад, глядя на дверь. Она открывалась внутрь, он знал это, и примерно на уровне талии в ней имелось чашеобразное углубление, которое он исследовал ранее. Тогда дверь не открылась. Мелькнула паническая мысль: «Что если я запер сам себя?!» Им овладело отчаяние, но Джанверт все-таки попытался открыть дверь. На этот раз она тут же распахнулась, лишь едва слышно щелкнув, и он успел увидеть поток людей, торопливо идущих мимо, прежде чем снова закрыл ее.
