Владимир Егоров - Падение Арконы
Неожиданно кот фыркнул и выдал вопрос, который, как видно занимал его с самого начала разговора:
- Слушай-ка, Аса- Тор, а не устроишь ли ты судьбу моих малюток?
Громовержец покосился на пищащее потомство и ответил:
- Может и устрою.
Тор вспомнил, как рано утром гордячка Фрейя накричала на него. "Будет ей подарочек!" - злорадно ухмыльнулся он, совершенно справедливо полагая, что богине выпадет провести не одну бессонную ночку. Видно, путешествия в компании ехидного Локи даже Тора кое-чему научили.
Уже спокойный за судьбу котят Баюн окрасил мех в иссиня-черный цвет и моментально оброс гривой пушистых и густых волос:
- Только, прошу, без глупостей. Это не уличные коты, а мои дети. И пусть ты - Сварожич, пусть ты - Одинсон, но если с ними случится нехорошее...
- Ах, мохнатый невежа! Да как ты смеешь!
Даже инистые великаны дрожат при одном моем имени...- ас уже приноровился было схватить мерзавца за шкирку, да не тут-то было.
Ударился кот о землю, обернулся птицей Гамаюн, птицей вещей, сладкоголосой и исчез в синем небе.
Тор аж топнул с досады, но делать было нечего. Он подхватил двух ревущих котят и зашагал к берегу, где Скрипящий и Скрежещущий в нетерпении били копытами."
* * *
На этом первая сказка обрывалась и далее следовала небольшая приписка самого Игоря:
"Тебе известно, что викинги почитали ассиню Фрейю, богиню любви и плодородия. Бонды молили ее о дожде для полей и счастливом разрешении от бремени для жен, и до сих пор в Скандинавии выносят на вспаханные поля кувшины с молоком. Ведь согласно легенде, Фрейя летит по небу на колеснице, запряженной двумя гигантскими синими кошками. Вероятно, маленькая месть Тора не состоялась.
Крестьяне верят, если умаслить любимцев богини, она защитит урожай от ливней и гроз. Поэтому, уже неосознанно, а подражая своим далеким предкам, они справляют этот обряд, то есть используют магическую формулу древних.
Не их вина, что порою заклинание не действует, ведь они не знают Магии Воли, которой мастерски владели служители Одина и Велеса. Но даже и тогда подлинных магов можно было бы сосчитать по пальцам, на этом поприще нельзя иначе добиться ощутимых результатов, как самому. Пути открыты - но каждый должен пройти по ним в одиночку. В магии нельзя использовать то, что применяют все. Индивидуальность и непохожесть - вот девиз волшебника...
Дух- Воля- Вера, Один- Вили- Ве - это все, что необходимо для вхождения в подлинную Магию. В детстве ты верил в сказки, но чем взрослее становится человек - тем меньше в нем возможностей к Переходу. Заскорузлая логика обывателя - вот что противно всякому волшебству.
* * *
"ВТОРАЯ СКАЗКА КОТА БАЮНА. ПОДАРОК ВЛАСА.
В стары годы, во времена старопрежние и древние, в русском царстве, православном государстве, на кипучей Ладоге жил- был старик с сестрою, да внучатым племянником. Из каких краев, из каких мест тот старик - никому не ведомо. Только звали его Севом, и внука его кликали Славою. Был тот Всеслав, сын Игоря, твоим пращуром, но колена считать- дня не хватит. Да и речь пойдет не о том у нас.
Стар был Сев, и сестра его стара.
Недалек был Сев, и сестра его проста. Срок истек - умерла она. Вот уж и старику пора на покой. Разменял он давно осьмой десяток и зовет к себе внука любимого:
- Мне и деду твоему еще волхвы заповедовали, землю родную старгородскую от недруга беречь. И хранили мы ее пуще глаз своих, да не сберегли. А отец твой, пока жив был, моему наказу следовал. Сторожил он пределы Новагорода... Ужли посрамишь ты древний наш завет? Убоишься злого ворога?
- Не посрамлю, дед! Говори - все сделаю!
- Чую, смерть пришла. Но глаза мои незрячие много видят, что невидимо. Из- за дальних морей, из Донреки, из великих степей песчаных вновь беда грядет на Русь неминучая.
То ловцы, да не половцы! Степняки идут лютые... Собирайся ты в славный град Ростов ко дружине Александра Поповича. Я учил тебя всему, что сам знал, чем владел и чему научился у врагов. Послужи ты делу русскому, не ославь воспитателя.
Опечалился Всеслав, закручинился.
Говорит он тогда, пригорюнившись:
- Я б сейчас со двора, только нет коня, скакуна у меня богатырского. Мне достался меч, но доспеха нетзасмеют ведь кичливые суздальцы. Экий лапотник, деревенщина набивается к нам в сотоварищи. То-то будет языкастым потеха, а мне будет срам и презрение.
- Это верно, Всеслав, - отвечает дед- Но беда твоя поправима. В самый смертный час на исходе дня жду я гостя.
Не пройдет он мимо. И закрыв глаза, поведет меня к камню белому и горючему. Ты за Водчим вслед не боясь ступай- и коня, и доспех добудешь.
- Что я, нехристь какой? - удивился внук, но ослушаться не посмел.
И все сбылось, как старый дед вещал.
Чуть испустил он дух- в горнице повеяло ночью. Открылась дверь, и на миг увидел Всеслав самого Великого Водчего. Его жезл замкнул мертвые очи старика, и словно кем-то ведомый, вдруг встал дед, да зашагал вон из дома. Он все шел, не приминая траву, а Всеслав ловил его след, вспыхивающий крохотными светлячками и гаснущий во тьме. Долго ли, коротко ли шли потерял молодец тропу заветную. Огляделся - лес кругом стоит- неба не видать. Заплутал. И уж сам не рад, что послушал старца, но слово привык держать.
Много ли, мало ли так бродил он по лесу древнему да глухому, непроходимому, только чу... Глядит, замаячил свет... Выходит Всеслав на поляну и видит - стоит избушка на курьих ножках, перед ней двенадцать столбов. Те столпы головами венчаны, золочеными, бородатыми.
Тут послышался страшный шум, вековые сосны трещат да скрипят, сухие листья хрустят- выезжает да из чащи Буря- Яга - в ступе едет, пестом погоняет, а помелом след заметает.
Испугался молодец, как бы рыжекудрая ведьма его б не прикорнала- и ну кресты класть. А Яга ему и говорит:
- Ты, глупый, это брось. Мне твои молитвы, как мертвому припарка. Отвечай! Зачем пожаловал? Дело пытаешь, али от дела лытаешь?
Еще пуще испугался Всеслав, но виду не подал:
- Здравствуй, хозяйка! - кладет поклон земной- Не ватажился и не ведался я до сей поры с нечистой силою. Так что ты меня прости. Больно чудно мне.
А Буря- Яга златая нога, бела кость да тонка бровь усмехнулась и отвечает:
- Что же ты нечистой силе поклоны бьешь, али сильно припекло? Ну, да ладно! Пойдем в избу, все лучше, чем на пороге стоять. А ну-ка избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом.
Изба покряхтела, покряхтела, да и развернулась.
Вошел Всеслав в дом и ахнул. То не избушка, как мерещилось, а красный терем. И порядок там, и уютно там, печь сама пироги печет, метла сама пол метет. В каждом углу по снопу спелой пшеницы, а давно уж с полей она убрана. У каждого окна по горшку с цветами диковинными. А где Спасу стоять положено, сидит филин пучеглазый, очами зыркает да хлопает.
