Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш
– Включая, – сказал я, – и ту часть, где Энлиль сошел к тебе и твоей супруге и благословил вас и отправил вас в Дильмун, чтобы вы жили вечно?
Он покачал головой.
– Царь Шуруппака бежал в Дильмун в отчаянии. Он отправился туда, когда понял, какой глупостью было спасать человечество, поскольку все старые пороки и мерзости стали вновь процветать. Он бросил свое царство, он искал добродетель и чистоту помыслов на этом острове. Вот как это было Гильгамеш. Все остальное – сказка.
– Но в рассказе об этом говорится, что боги дали тебе вечную жизнь. Что же, и это сказка? Кажется мне, что здесь существует вечная жизнь.
– Смерти нет, – сказал Зиусудра. – Разве я тебе не говорил?
– Да, об этом ты мне сказал. Мы должны выполнять те задачи, которые боги перед нами поставили, и тогда не будет никакой смерти. Но я снова спрашиваю тебя, Зиусудра: какова моя задача? Как мне о ней узнать? Какую тайну я должен постичь?
– Почему ты думаешь, что здесь есть тайна?
– Должна быть! Ты так долго прожил! Ты видел Потоп: а он был десять или двадцать жизней тому назад. И все же ты еще сидишь здесь. Вокруг тебя мужчины и женщины, которые кажутся такими же, не имеющими возраста, как и ты. Сколько лет Лу-нинмарка? Сколько лет Хасидунуму?
Я смотрел на Зиусудра долго и серьезно. Руки мои дрожали, и я чувствовал в себе первые признаки той ауры бога, все те странные вещи, которые происходят со мной и накатывают на меня, когда внутри меня все завинчено, словно пружина, от нетерпения и желания получить что-то.
– Скажи мне, отец, что мне делать, чтобы, подобно тебе, победить смерть? Все боги, сообща, подарили тебе вечную жизнь. Кто созовет их на такой же сонет ради меня?
– Ты сам. Единственный, который может это сделать, – сказал Зиусудра.
Я еле мог дышать.
– Как? Как это сделать?
Он ответил мне очень просто:
– Покажи мне сперва, что ты можешь победить сон, а затем мы посмотрим, что можно сделать, чтобы победить смерть. Ты можешь убивать львов, о великий герой. Можешь ли ты сразить сон? Я приглашаю тебя на испытание, на пробу сил. Сиди здесь возле меня семь ночей и шесть дней без сна и потом, может быть, та найдешь ту жизнь, которую ищешь.
– Значит, таков путь?
– Это путь к пути.
Волнение в душе моей утихло. Мной снова овладел покой. Все-таки он собирается вести меня по избранному пути.
– Я попытаюсь, – ответил я.
Испытание и впрямь было суровым: шесть дней и семь ночей! Как такое может осуществить смертный? Но я был уверен в себе. Я был не простым смертным. Я верил в это с детских лет, и как оказалось, справедливо. Я побеждал львов и демонов. Я и сон смогу сразить. Разве во время войн не случалось мне проводить дни без сна, довольствуясь одним или двумя часами отдыха? Разве не шагал я по диким пустыням ночью и днем, будто сон не был мне нужен? Я смогу это сделать, в этом я был уверен. Во мне было рвение. Я сел на корточки возле пего, уставился на его гладкое, розовое спокойное лицо и приготовился к испытанию.
К моему стыду сон напал на меня, как смерч, в одно мгновение. Но я даже не знал, что я сплю.
Глаза мои были закрыты, дыхание стало хриплым. Как я уже сказал, все это произошло в одно мгновение. Я думал, что бодрствую, что я смотрю на Зиусудру и его жену, такую же древнюю, как он сам. И он показал на меня и сказал ей:
– Посмотри на этого героя, на этого силача, который жаждет вечной жизни! Сон напал на него, как песчаный смерч.
– Дотронься до него, – сказала она, – разбуди его. Пусть вернется с миром в собственный город, через те ворота, через какие ушел.
– Нет, – сказал ей Зиусудра в моем сне, – я дам ему выспаться. Но пока он спит, жена, пеки по караваю хлеба каждый день и клади его у его изголовья. И каждый раз делай зарубку на стене, чтобы потом можно было сосчитать дни. Ибо род человеческий лукав. Проснувшись, он станет утверждать, что не спал.
Вот она и пекла хлеб, и ставила зарубки на стене каждый день, а мне спилось, что я спал и спал, думая, что не сплю, день за днем. Они наблюдали за мной и смеялись, улыбаясь моей глупости. А потом наконец Зиусудра коснулся меня, и я проснулся. Но и это по-прежнему происходило в моем сне.
– Почему ты меня трогаешь? – спросил я, а он ответил: – Чтобы тебя разбудить.
Я в удивлении посмотрел на него и стал горячо возражать, что я не спал, что только секунда прошла с той поры, как я присел на корточки, и – глаза мои не смыкались ни на секунду с той поры, как я сел. Он засмеялся и мягко сказал, что его жена пекла по караваю хлеба каждый день, пока я спал, и клала этот каравай со мной рядом.
– Иди, Гильгамеш, пересчитай их, и увидишь, сколько дней ты спал!
Я посмотрел на караваи. Их было семь. Первый был как камень, второй почти такой же черствый, третий был влажный. Четвертый покрылся плесенью у корочки, пятый был весь заплесневелый. Только шестой был свежий. Я увидел, что седьмой печется на углях. Он показал мне отметки на стене, и я понял, что позорно провалился. Я никогда не найду своего пути на дороге к вечной жизни. Отчаяние поглотило меня. Я почувствовал, как смерть подкрадывается ко мне, аки тать в нощи, входит в мою опочивальню, сковывает меня своими холодными костлявыми пальцами. Я громко застонал и проснулся. Ибо все это было по-прежнему в моем сне.
Я посмотрел на Зиусудру и потер лоб рукой, словно хотел освободиться от тумана или от савана. Спать, думая, что я не сплю, видеть сны во сне, и проснуться во сне, и затем проснуться по-настоящему – и все же не знать, спал я, снилось ли мне все это или происходило на самом деле, и спал ли я сейчас или нет – ах, я был навеки потерян в лабиринте иллюзий. Я был потерян!
Я неуверенно приложил к глазам кончики пальцев.
– Я проснулся? – спросил я.
– Думаю да.
– Но я спал?
– Да, спал.
– А долго я спал?
– Может быть час. Может быть день, – пожал он плечами.
Он сказал это так, словно для пего это было одно и то же.
– А мне снилось, что я проспал шесть дней и семь ночей, а ты и твоя жена смотрели на меня, и каждый день она пекла хлеб. А потом ты разбудил меня, и я сказал, что я не спал, но потом увидел семь караваев перед собой. И когда я их увидел, я почувствовал, что смерть уже взяла меня за глотку, и проснулся, потому что закричал.
– Я слышал, что ты вскрикнул, – сказал Зиусудра. – Это было секунду назад, перед тем, как ты проснулся.
– Значит, сейчас я не сплю? – все еще неуверенно спросил я.
– Ты не спишь, Гильгамеш. Но ты спал. Ты сам этого не знал. Сон сразил тебя в первую же минуту твоего испытания.
– Значит, я его провалил испытание, – сказал я грустным голосом. – Я обречен на смерть. Нет мне надежды. Куда бы ни ступала моя нога, везде я нахожу смерть – даже здесь!
