Артем Абрамов - Место покоя Моего
Это явление, известное в теории — больше, и в практике — крайне редко, называется левитацией. Занятие трудоемкое, утомительное и малоэффективное. Из пятнадцати великих Мастеров только трое умеют приподниматься над землей всего лишь на несколько сантиметров и удерживают себя в таком состоянии не больше минуты. И почти всегда оно сопровождается глубоким трансом, из которого выходить потом надо аккуратно и грамотно.
Петр левитировать не умел.
Понятно, конечно, что именно матрица позволяет Машиаху без видимого напряжения парить в миллиметре над камнем — так, что этого никто не замечает, и при всем при том еще разговаривать об отвлеченных вещах. Неясно только, зачем ему сей трюк, который он даже не пытается выдать за очередное чудо? Кругом полно камней куда более комфортных для произнесения долгих речей, любой, даже самый тяжелый, можно переместить в удобное место, благо Иоанн уже имел такую практику. В конце концов, с семьюдесятью людьми можно говорить и с земли, не такая уж это и большая толпа… Тогда зачем?
Но тем временем завязывался диалог между мало что пока понявшими „избранными“ и тем, кто их избрал. Вперед выступил крепкий, смуглый мужчина в не по сезону высокой обуви и задал простой вопрос простого и по-земному рационального мастерового:
— А что нам придется делать, Машиах?
— Вот Об этом я и хотел сказать, Надав. — Иешуа улыбнулся.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — удивился мужчина.
— Я знаю все ваши имена, имена ваших жен и детей, я знаю о ваших бедах и радостях. Кстати, братья, поздравим Надава, он недавно стал отцом!
Петр явно ощутил исчезновение последних флюидов недоверия к Машиаху со стороны собравшихся. По счастливой улыбке Надава всем стало понятно, что Машиах говорит правду. На то он и Машиах, естественно.
— Верно, — подтвердил Надав, — у меня недавно родилась дочка. Я пришел сюда один, потому что жена не захотела уносить ее из дома: она еще совсем маленькая.
— А про меня, Машиах, про меня что ты знаешь?.. Подобные вопросы сыпались отовсюду. Люди, малость пришибленные великой, осознанно необходимой, но все же малопонятной миссией, выпавшей им, обрадовались неожиданной возможности отвлечься и услышать от всеведущего Машиаха хоть что-нибудь про свою жизнь. В конце концов, здраво рассудил Петр, любой пророк вынужден иногда работать обыкновенной гадалкой. А Иешуа не захотел — гадалкой.
— Погодите, погодите, всему свое время. — Он вытянул вперед руки. Сначала поговорим о деле.
Руки вперед — знак внушения, привычно определил Петр. Он стоял позади Иешуа, но все же уловил край волны, даже его на мгновение заставившей ощутить желание слушать и слышать говорящего. Он-то легко сбросил с себя этот край, слушал, как обычно, но видел, что люди стали предельно внимательными, сосредоточенными на словах Машиаха, которые он произносил размеренно и жестко, как бросал в толпу:
— Вас семьдесят. Вы разобьетесь по двое. Вы пойдете в города и села. Вы будете рассказывать о моем учении. Вы будете наделять людей верой. Вы умеете это делать. Входите безбоязненно в дома богатых и бедных, оставайтесь там, принимайте с благодарностью еду и питье из рук хозяев. Исцеляйте больных — вы сможете исцелять, я дал вам этот дар, а вера ваша усилит его многократно. Может случиться, что вам станут противиться. Не переубеждайте их. Давайте веру только тем, кто хочет ее. Говорите от моего имени. Не обещайте того, что не обещал вам я. Слушающий вас — меня слушает, а отвергающий вас — меня отвергает. Но, отвергая меня, он отвергает Того, кто послал меня. Так что Бог им всем судья. И вам да поможет Бог.
С последней фразой Иешуа опять взмахнул рукой и снял гипнотическое воздействие.
Очнувшись, люди стали заметно рассеянными, неловкими, как будто их внезапно вырвали из теплого сна, принялись расспрашивать друг друга, сверяя и сравнивая впечатления. Естественно, выяснилось, что все слышали одно и то же. И у каждого появилась странная, доселе неизвестная решимость, желание действовать прямо сейчас, не откладывая. Но было и немало вопросов.
— Машиах, но мы не знаем Закона настолько, чтобы учить людей, — неуверенно сказал кто-то. — Да и священники нам мешать будут.
— И Тору мы знаем не так, как они, — подхватил еще один. — Они вон наизусть каждую фразу шпарят, как по писаному…
— Зачем вам наизусть? — спросил Иешуа. — Вы все прекрасно знаете Тору, читали ее много раз. Она рассказана людьми, и пересказана людьми/и написана людьми. Она наполнена светом обычных житейских законов. Самых понятных, простых, логичных, земных, которые вы знаете с детства. Законов нашей с вами жизни. Законов человеческой совести и морали. Может, вы думаете, что если ваши слова не будут подкреплены точным текстом, как это делают книжники, то вас не станут слушать? Вздор! Кто-то запомнил слова Закона наизусть — хвала ему! Кто-то точно помнит смысл его — и это хорошо. Дело не в форме, а в сути, а суть вы знаете из Торы и из собственной жизни, но главное, суть вы почувствовали, поверив мне и в меня. Поэтому, говоря людям о Боге, вы должны быть просто уверены в правдивости ваших слов, и тогда искренность, с которой вы будете учить, растопит людское недоверие. Не стремитесь прибегнуть к помощи написанного слова, но зовите слово пережитое и прочувствованное.
— Но как же без Торы?.. — Будущие посланники все еще сомневались.
Школа фарисеев, школа холодного цитатничества, крепко засела в каждом.
Тут-то Иешуа не на шутку рассердился.
— Что за фарисейское отношение к Торе — Спрыгнув (а может, слетев?) с камня, Иешуа заходил взад-вперед перед собравшимися. — Тора в первую очередь это книга. А любая книга — повторяю, вбейте это себе в головы! — всегда написана человеком. Или людьми, которые либо сами были свидетелями того, о чем пишут, либо — что чаще! — слышали рассказ свидетелей, или людей, которые слышали рассказ свидетелей, или людей, которые слышали рассказ людей, которые слышали рассказ свидетелей… И так — до бесконечности! Но кто был свидетелем событий, о коих поведано в начале книги Брейшит? Только Господь наш, а он, как вы знаете, немногословен. Кто был свидетелем жизни Адама и Евы в райском саду? Змий-искуситель? Горе тому, кто слышал адский голос его!..
Иешуа остановился, посмотрел на небо, словно припоминал этот» самый голос. Вспомнил, продолжил:
— Кто был свидетелем жизни Адама и Евы на грешной земле? Свидетелем первых лет жизни их потомков и потомков их потомков? Свидетелем явлений сынов Божиих к земным женщинам? Кто видел детей, родившихся у земных женщин от сынов Божиих? Сказано: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божий стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди». Что значит исполины? Куда делось это племя? Погибло в Великом потопе?.. Но почему Господь так поздно увидел, что «велико развращение человеков на земле»? Чего он ждал так долго? И почему закрывал глаза на поведение сынов своих?..
