Энди Вейр - Марсианин
— Ещё двенадцать дней, — повторила Кэти, поворачиваясь к камере. — За Марком наблюдает вся Земля, но она бессильна ему помочь.
Запись в журнале: 462-е марсианские суткиЕщё одни ничем не примечательные сутки. Завтра День воздуха, поэтому сегодня у меня что-то вроде вечера пятницы.
На сегодняшний день я добрался примерно до половины долины Мавреса. Как я и надеялся, эта часть поездки проходит легко. Ни спусков, ни подъёмов. Никаких препятствий — просто гладкий песок, на котором попадаются камни размерами меньше полуметра.
Вы можете задаться вопросом, каким образом я прокладываю курс. В поездке за «Марсопроходцем» я отслеживал на небе перемещения Фобоса. Оно давало мне чёткое направление восток-запад. Но, по сравнению с нынешней экспедицией, предыдущая вылазка была лёгкой прогулкой, в которой я в основном находил путь по ориентирам.
Сейчас такой фокус не провернуть. Моя «карта», какая ни есть, представляет собою спутниковые фотографии слишком низкого разрешения, чтобы оказаться полезными. NASA никогда не предполагало, что я так далеко заберусь. Единственная причина, по которой у меня оказались высокоточные фотографии района «Марсопроходца» — они нужны были для точного приземления, на случай если Мартинес посадит нас слишком далеко от цели.
Так что теперь пришлось разработать надёжный способ определять на карте своё местонахождение.
Широта и долгота. Вот в чём ключ. С широтой всё просто. Моряки ещё в древности нашли способ её определять. Ось Земли направлена под углом 23,5R к плоскости эклиптики, точно на Полярную звезду. Ось Марса склонилась под углом 25R, она смотрит на Денеб.
Соорудить секстант оказалось несложно. Всё, что для этого нужно — труба, через которую нужно смотреть, отвес — и что-нибудь такое, что позволяет замерять углы в градусах. На секстант у меня ушло меньше часа.
Поэтому мне каждую ночь приходится выбираться наружу, чтобы взглянуть на Денеб. Если подумать, это кажется довольно глупым: я в скафандре на поверхности Марса, а для определения своих координат мне приходится использовать инструменты XVI века. Но они работают, чёрт бы их побрал!
Долгота — совсем другое дело. На Земле самые ранние способы её нахождения требовали знания точного времени. Его сопоставляли с положением Солнца на небосводе. В то время самым сложным было придумать часы, которые могли работать на борту корабля: маятники на кораблях не работают. Над этой проблемой бились величайшие умы того времени.
По счастью, точные часы у меня есть. В эту самую минуту у меня под рукой четыре компьютера. И у меня есть Фобос.
Поскольку Фобос до неприличия близок к Марсу, он огибает планету менее чем за один марсианский день. В отличие от Солнца и Деймоса, он движется в обратном направлении, уходя за горизонт через каждые 11 часов. Естественно, Фобос движется очень предсказуемо.
Тринадцать часов каждого дня я провожу просто ничего не делая, в ожидании пока солнечные панели зарядят аккумуляторы. За это время Фобос гарантированно садится как минимум один раз. Я отмечаю точное время, после чего вставляю его в чудовищную формулу, которую разработал — и тогда у меня есть долгота.
Итак, чтобы определить долготу, мне нужно отметить закат Фобоса, а для нахождения широты требуется ночь, которая позволяет разглядеть Денеб. Система не очень быстрая. Но я нуждаюсь в её показаниях лишь раз в сутки. Я определяю местонахождение лишь когда торчу на одном месте; координаты нужны лишь на следующий день пути. Можно сказать, получается последовательная аппроксимация. Пока что она себя оправдывает.
* * *С отработанной лёгкостью Минди Парк увеличила фрагмент последнего спутникового снимка. Разбитый Уотни лагерь оказался по центру, солнечные панели были разложены вокруг привычным образом.
Мастерская была надута. Проставленное на фотографии время означало, что на Марсе полдень по местному времени. Минди быстро отыскала сообщение: когда камней было много, Уотни всегда выкладывал его неподалёку, обычно к северу от ровера.
Для экономии времени Минди выучила азбуку Морзе; теперь ей не нужно было каждое утро расшифровывать сообщение букву за буквой. Открыв почтовую программу, Минди адресовала письмо кругу лиц, которые хотели знать содержание ежедневных посланий Уотни. С каждым днём этот круг становился всё обширнее.
«ЕДУ ПО ГРАФИКУ ПРИБЫТИЕ 495 МС»
Минди нахмурилась и добавила от себя:
«Примечание: до столкновения с фронтом бури 5 марсианских суток».
Запись в журнале: 466-е марсианские суткиПока я ехал по долине Мавреса, это было классно. Сейчас я взобрался на Аравийское плоскогорье.
Если верить моим вычислениям широты и долготы, я только-только перевалил за границу плоскогорья. Но и без математики очевидно, что местность изменилась.
Последние два дня я почти всё время продвигался вверх по наклонной плоскости, обрамляющей долину Мавреса. Угол подъёма был небольшим, но мой путь постоянно вёл вверх. Сейчас я гораздо выше, чем раньше. Ацидалийская равнина, на которой стоит покинутый Дом, в 3000 м ниже нулевой отметки, а Аравийское плоскогорье — на уровне в -500 м. Таким образом, я забрался в гору на два с половиной километра.
Хотите знать, что это за нулевая отметка? На Земле за неё принимают уровень моря. Очевидно, на Марсе такой способ не работает. Поэтому умники в белых халатах пораскинули мозгами и решили, что нулевая отметка для Марса проходит там, где атмосферное давление составляет 610,5 паскалей. Сейчас она на пятьсот метров выше меня.
Навигация здесь становится не такой простой. Сбиваясь с пути на Ацидалийской равнине, я мог просто повернуть в сторону, получив свежую порцию данных. Позднее, в долине Мавреса, заблудиться вообще было невозможно: всего-то и нужно было продвигаться по каньону.
А сейчас я попал в скверный район. В такой, где двери ровера нужно держать запертыми, а на перекрёстках не останавливаться. Ну, не то чтобы район настолько скверный, но сбиться здесь с курса — идея не из лучших.
На Аравийском плоскогорье полно крупных, жутких кратеров, которые нужно объезжать стороной. Просчитавшись с курсом, я упрусь в край одного из них. Нельзя будет просто съехать с одного края и подняться по другому. Путь в гору отнимет прорву энергии. На плоскости я могу в день делать 90 км. На крутом подъёме повезёт, если выйдет хотя бы 40. Кроме того, езда по склонам опасна. Одна ошибка — и можно опрокинуть ровер. Даже думать об этом не хочу!
Разумеется, в конце концов мне придётся спуститься по склону кратера Скиапарелли. Этого не избежать. И там мне придётся вести ровер с предельной осторожностью.
