Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09
— Я деловой человек, Фалько, — покачал головой Астольфо. — Я предприниматель и не борюсь за справедливость ради справедливости, как те закованные в доспехи странствующие синьоры, о которых рассказывается в старинных детских сказках. Моя цель в жизни совершенно иная: я зарабатываю золото, чтобы тратить его в свое удовольствие.
— Ладно, допустим, вы не искали этой возможности, но, когда она появилась, вы, как и полагается настоящему деловому человеку, ее не упустили. Когда барон обратился к вам, вы сразу сообразили, какой это отличный шанс поквитаться с ним за все его зверства.
— Лично мне барон не причинил никакого вреда, и его дела, каковы бы они ни были, нисколько меня не интересуют. Тил Рендиг меня нанял, щедро заплатив за услуги, и я свои обязательства перед ним выполнил. Его замку не грозят воры и грабители, поскольку никто из них не обладает уникальными способностями, которыми по воле случая наделен мой друг Вельо. Теперь барон будет жить там совершенно один, ибо он уверен, что никто не сможет до него добраться, преодолев созданный тобой и Мутано лабиринт. Я сам провел барона через все ловушки, показав легкий и простой путь, а также передал ему план лабиринта. Тил Рендиг был очень доволен, он даже предложил увеличить вознаграждение сверх оговоренной суммы, но я отказался. Иными словами, — подвел итог Астольфо, — барон получил лучшее обслуживание, на какое только могут рассчитывать мои клиенты.
— Номио дружил со многими бедняками, — сказал я. — Одним из них был Вельо. И вы, и все ваши друзья хорошо знали, как жестоко обошелся барон с дочерью Вельо Сибиллой, какую ужасную смерть он ей приготовил. Когда барон впервые обратился к вам, чтобы приобрести кое-какие тени, вы решили воспользоваться этой возможностью. Для этого вам потребовались навыки, которыми вы овладели еще в юности. Вы похитили тень самого барона или ее часть и припрятали для последующего использования.
— Ты ошибся, Фалько. Вот же Сибилла — сидит с нами за одним столом. Ты сам видишь, что она не изуродована и не искалечена, и уж конечно, она не мертва. — Астольфо усмехнулся уголком рта.
— Это не Сибилла, — сказал я. — И вам это прекрасно известно. Спутницу синьора Вельо зовут Дорминия, и она дочь одного из мелких торговцев кружевами. Некоторое время назад Дорминия стала жертвой сонной болезни, которая поражает многих юных девушек. Вельо взялся ее лечить, а вы снабдили ее тенью Сибиллы, которая хранилась у вас с тех пор, когда дочь вашего друга была зверски замучена в потайных комнатах над таверной «Темная глубина». Сибиллу похитили люди барона, действовавшие по его приказу. Перед смертью бедняжке пришлось перенести неслыханные издевательства и мучения; ее крики были слышны всему кварталу, но улицы патрулировали слуги Рендига, и поспешить на помощь никто не мог. В конце концов кто-то разыскал Вельо и позвал жандармов, но было слишком поздно. Когда с помощью друзей слепой врач поднялся в потайные комнаты, ему потребовалось все мужество, чтобы…
— Слепой?! — вскричал Вельо. — Тогда я не был слеп! Глаза отказались мне служить в тот самый миг, когда я увидел мою Сибиллу!
Я до сих пор молюсь, чтобы больше никогда не слышать человеческий голос, в котором смешалось бы столько муки и неизбывного горя. От одного звука этого голоса я невольно съежился, чувствуя, как поднимаются дыбом волосы на голове, а по спине бегут холодные мурашки.
Тут вмешался Астольфо.
— Довольно, — сказал он твердо. — Ни слова больше! Синьор Вельо и его спутница, кем бы она ни была, наши гости. Негоже требовать от них, чтобы они вспоминали былые ужасы и несчастья.
— Простите, маэстро, но мне хотелось бы прояснить некоторые моменты, — возразил я. — Ту девочку, Сибиллу, наверняка охраняли, и то, что с ней случилось, может означать только одно: кто-то плохо исполнил свой долг. И как мне представляется, этот промах тоже мог стать поводом для мести не менее жестокой, чем самые страшные поступки барона. Тем не менее я не понимаю…
Астольфо окинул меня взглядом, который трудно было назвать приятным.
— Ты многого не понимаешь, да тебе и не нужно. Наш повар Ират — человек не слишком терпеливый, и если в самое ближайшее время мы не перейдем от тостов непосредственно к ужину, он скормит эту великолепную телятину гончим. Это ты, надеюсь, понимаешь? — добавил он с иронией.
Я кивнул. Похоже, я зашел слишком далеко. Как бы не перегнуть палку…
— Было бы весьма неосторожно сердить человека, у которого под рукой постоянно находится комплект острых ножей самого разного размера, — сказал я, чтобы шуткой остудить готовый разгореться гнев Астольфо. Похоже, мне это удалось, так как после этого мы говорили только о пустяках: циркулирующих в городе сплетнях, истинной природе новой науки астрономии, неудачах нашего рыболовного флота и многом другом. Остаток вечера пролетел быстро. Когда минула полночь, гости поднялись из-за стола, чтобы пожелать нам спокойной ночи, а заодно и попрощаться. Оказывается, рано утром Вельо и Сибилле предстояло тронуться в путь — слепец был искусным врачом, и в этом качестве его призвали к постели больной дочери графа Ризика, поместье которого находилось далеко на севере провинции. По словам Вельо, это был очередной случай необъяснимой меланхолии, которая в считаные недели переросла в состояние полной подавленности и уныния. Больная девушка совершенно перестала разговаривать с кем бы то ни было и часами сидела, пристально вглядываясь в пространство перед собой, словно там ей виделся какой-то другой мир.
— Я часто спрашиваю себя, — задумчиво проговорил Вельо, — может быть, свойственные нынешнему беспокойному времени тревоги и суета как раз и порождают подобные состояния у молодых чувствительных натур? Если так, значит, что-то сдвинулось в устройстве нашего мира. Молодежь должна быть веселой и легкомысленной, увлекаться танцами и музыкой, а не серьезными проблемами — так, по крайней мере, было в те времена, когда я сам был молод.
— Те времена давно минули, — заметил на это Астольфо. — И поэтому сейчас наша молодость кажется нам счастливее., чем была на самом деле.
— А кстати, — заметил Вельо, — если нынешние молодые люди охвачены духом уныния, разве это не должно влиять на их тени? Впрочем, я мало что знаю о природе теней, так что мой вопрос, скорее, праздный.
— Я не изучал эту проблему специально, — сказал Астольфо. — Но твое предположение кажется мне любопытным и, безусловно, заслуживает внимания. Пожалуй, я поручу подобное исследование Фалько. Так у него, по крайней мере, будет какое-то занятие, на которое он сможет направить свои силы и способности.
