Владимир Михановский - Гостиница «Сигма»
— Поразительная догадливость!
От нахлынувшей бледности смуглое лицо Чалмерса приобрело синюшный оттенок.
— Об этом в контракте не сказано ни слова… — пробормотал он.
— Ошибаетесь, уважаемый, — отчеканил Джон Вильнертон. — В контракте сказано, что, получив на эксперименты известную сумму, вы беретесь не позднее чем через два года создать объект, удовлетворяющий определенным требованиям, которые изложены в приложении, на восемнадцати страницах… Верно?
— Верно.
— Ну, а если условия контракта не выполнены, виновная сторона платит неустойку, коль скоро не оговорено противное. Это вам любой юрист подтвердит.
— Дайте мне еще два месяца, — тихо сказал Чалмерс, отведя взгляд в сторону.
— Двое суток, и ни минуты больше. — Ответ Вильнертона прозвучал как приказ. — Мы имели глупость разрекламировать ваше детище, и нас осаждают клиенты. Через сорок восемь часов к вам придет судебный исполнитель…
Едва тяжелая дверь захлопнулась за Чалмерсом, на столе перед шефом вспыхнул экран кофейного цвета, и Вильнертон чертыхнулся в душе.
— Тебе вредно нервничать, — пропела супруга, улыбнувшись. — За что ты так распекал бедного Чалмерса? Я так и не поняла толком…
— Распекал? Да его спечь мало!
— А что он такого натворил? Знаешь, я совсем не разбираюсь в этих ужасных роботах; которые ты выпускаешь…
— А, тебе неинтересно, — махнул рукой Вильнертон.
Он оберегал молодую жену от всяческих треволнений, связанных с деятельностью компании, а заодно и от тайн, которые могли выболтать легкомысленные губки.
Два года тому назад профессор Джон Чалмерс предложил шефу «Уэстерн компани» любопытную идею. Лауреат Нобелевской премии был принят благосклонно. Вильнертон не без приятного волнения выслушал заманчивое предложение авторитетного ученого: в течение полутора-двух лет создать робота, способного воспринимать и проявлять эмоции.
Речь шла отнюдь не об имитации улыбок, волнения, слез и так далее — подобные вещи представляли собой давно пройденный этап.
— Я хочу, — сказал всесильному шефу Джон Чалмерс, — создать робота, способного по-настоящему, как человек, страдать и восхищаться, тосковать и негодовать.
— Как же, в двух словах, вы мыслите достичь этого? — спросил шеф, с интересом вглядываясь в энергичное лицо посетителя.
— О, моя идея до чрезвычайности проста, — ответил профессор Чалмерс. — По моим расчетам, — он похлопал по толстой виниловой папке, — начиная с некоторого порога, самоорганизующаяся система становится способной к эмоциям. Вся суть, собственно говоря, заключается в этом критическом пороге.
— Чем же он определяется, этот порог? — спросил шеф.
— В основном — количеством накопленной информации. Ну, а кроме того… — Чалмерс замялся.
— Понимаю, понимаю, — лучезарно улыбнулся шеф, — секрет изобретателя!.. Наведайтесь денька через два. Надеюсь, мне удастся заинтересовать акционеров вашим предложением.
Нечего и говорить, какие большие выгоды сулил компании робот, проект которого был предложен профессором Джоном Чалмерсом.
Контракт с Чалмерсом был подписан, и машина завертелась…
Сотни тысяч монет были брошены на рекламу. «Новый взлет технической мысли!» — захлебывались газеты. «„Уэстерн компани“ предлагает вам друга. Он будет сочувствовать вам и никогда не изменит, в отличие от человека»… «Ваш муж, сын или брат слишком долго не возвращается из космоса? Нет, он возвратился. Вот он стоит перед вами, скромный и элегантный, в лучшем в мире костюме фирмы „Ливинг и братья“. Он разделит вашу печаль, и ваши слезы, и ваши скромные радости». А одна газетка поместила на первой полосе фото очаровательной кинодивы с конвертом в руке, сопроводив его выразительной подписью: «Своими секретами я делюсь только со своим самым близким другом производства фирмы „Уэстерн“», и далее следовал адрес компании, куда следовало обращаться читателю, возжелавшему приобрести позитронного друга.
Акции «Уэстерн компани» в результате всех этих мер сильно подскочили. В течение нескольких месяцев биржа переживала ажиотаж. От цифр, обозначавших прибыли членов акционерного совета, рябило бы в глазах, если б эти цифры публиковались. Поток заявок на роботов Чалмерса все увеличивался…
Короче, все шло как надо.
И вдруг, когда положенный срок был на исходе, последовало заявление профессора Чалмерса. Оно прозвучало как гром с ясного неба.
— Вероятно, в чем-то допущена ошибка, — сказал шефу Джон Чалмерс. — Количество информации, накопленной роботом, давно превысило теоретический порог, а никакого проявления чувств не наблюдается…
Не мудрено, что эти слова вызвали у шефа столь бурную реакцию. Назревал грандиозный конфуз…
Джон Чалмерс неподвижно сидел за лабораторным столом, спрятав лицо в ладони.
Итак, дело его жизни рушилось. Честолюбивые мечты и надежды — гибло все! Перед мысленным взором Чалмерса проносились картины одна печальнее другой.
Коттедж описывают за долги… Гараж и «безан» идут туда же… Его кидают, чего доброго, за решетку, как нарушитля контракта… А жена с сынишкой куда же?..
В коридоре послышались уверенные шаги, и в лабораторию вошел Чарли. Лучи закатного солнца, бившие в круглое окно, отчетливо обрисовывали его плечистую фигуру.
«— Все он, — с внезапной злобой подумал Чалмерс, глядя на свое детище. — Впрочем, смешно спрашивать с робота. Спрос не с машины, а с конструктора».
После тяжелого разговора с шефом на душе Чалмерса было горько и тоскливо.
— Добрый вечер. Отец, — сказал Чарли, подойдя к Чалмерсу.
— Здравствуй, Чарли.
— Сегодняшняя программа накопления информации перевыполнена, — рокотал уверенный бас. — Сверх заданной вами программы усвоен тридцать второй том Британской энциклопедии, а также монография об особенностях языка древних ацтеков.
— Это уже не имеет значения, — махнул рукой Чалмерс.
— Не понял, прошу повторить, — быстро проговорил робот и мигнул.
«Надо взять себя в руки, — сказал себе Чалмерс, — и выдержать все это до конца».
— Ты молодец, Чарли, — ласково сказал профессор, глядя на робота.
— Жду задания.
— Ступай-ка и займись тридцать третьим томом. «И что ему стоит, — подумал Чалмерс, глядя в широкую спину удаляющегося белкового робота, — выразить, скажем, радость по поводу того, что я похвалил его! Но никакого подобия чувств нет и в помине».
Профессор тяжело поднялся и вышел из-за стола.
— Никакого подобия чувств… — вполголоса повторил он. — Гм, подобия…
«А может, и впрямь пойти по линии имитации? Кто там станет разбираться. А если кто-нибудь и обнаружит подделку, могущественная компания легко сумеет замять неприятность. Тогда будет все: и слава, и деньги. И неустойку платить не придется».
