Дмитрий Хабибуллин - Тот День
Сейчас, я сижу в дальнем конце столовой, у стены. И, видимо, осталось мне не долго. На прощание я поделюсь с вами мыслями.
Смерть действовала по плану. Мы были ее исполнителями. Она не перестраивала нас. Нет, просто стирала некоторые моральные условности, некоторые человеческие ограничители. Вскрывала глубинные тайники наших душ, и все спрятанное в нас зло выползало наружу. Но ни тогда, ни сейчас, как я уже писала в своем дневнике, я не стану ее обвинять. Только взглянув на мир глазами Смерти, можно понять ее умысел. Мы заслужили такую участь. Я, Игорь, наш ребенок — мы все должны были умереть…
В моих словах можно найти противоречие, но я и сама себя до конца не понимаю. Одно можно сказать точно: со мной, как и со всеми остальными произошли какие-то необратимые перемены. Я была ошеломлена тем, что творили мои руки, но не была против ее плана. Я ненавидела себя за совершенные мерзости, но отлично понимала, что все смерти оправданы…
Он выбил дверь…
Глава 33. Серебро
— Друзья. Нам выпала нелегкая участь. Крест, который судьба возложила на наши хрупкие плечи — тяжел. Дорога, по которой мы вынуждены идти — терниста, и сквозь сумрак едва видна. Но даже в этой темноте, если постараться, можно различить светлые проблески, всполохи грядущих перемен. Велик шанс того, что привычный для нас мир пал, и катастрофа посетила не один Смоленск. И пока мы не можем установить причины коллапса, но ясно одно: все те, кто не лишился рассудка, и остался на этой земле — в каком-то роде избранные.
Сделав паузу, Соколов обвел взглядом собравшихся в зале, словно стараясь каждому заглянуть под защитную панель серебряных “барбютов”.
— И пока специалисты будут выяснять причины, наша цель проста — выжить, а уж после мы вместе подумаем какое лицо должно быть у нового мира. У меня есть кое-какие задумки.
Из зала послышался совсем молодой, юношеский голос:
— Не кормите нас обещаниями. Мои старики вчера тоже обещали придти к обеду. А вернулся один отец. С головой матери моей в руках.
— Как я уже говорил, я искренне, всем сердцем понимаю ваши чувства. И знаю я, как крепко впивается печаль. Молодой человек, пройдут годы, и только тогда вы начнете медленно отходить от горя. Знаю по собственному опыту. Но траур не повод перестать доверять другим людям. В общих чертах я поделюсь своими планами, но вы должны понимать — к изложенным мною идеям нужно приходить самостоятельно.
Андрей говорил на одном дыхании, и слегка передохнув, перешел к самым волнительным словам на свете. Самым чарующим, и казавшимся такими далекими еще пару дней назад. “Эра Серебра” — его детище, совсем недавно было из области фантастики, сейчас же, офицер понимал, что мечта может стать явью.
— Я предлагаю инновации во всех областях нашей жизни. Да что там инновации! Саму жизнь нужно пустить по другому руслу! — Повысил голос полковник, едва сдерживаясь от нахлынувших эмоций. — Старый мир изжил себя и, несмотря на всю тоску по былым временам, я хочу, чтобы вы поняли: прежние методы управления, общественной организации, социальной и экономической жизни человека, и даже нравственно-эстетические модели должны кануть в лету. Мой девиз: старые идеи должны уйти в царство мертвых вместе с их носителями. Человечество не выдержало проверки. Не выдержало испытания на прочность, а значит, мы должны переплавить сам образ человека. Переплавить в абсолютно новое существо.
Подождав несколько мгновений, пока каждое произнесенное им слово дойдет до собравшихся, Соколов продолжил речь.
— Все замыслы мои слишком нетривиальны для их исполнения в первые дни после трагедии. Да и требуют они куда большей аудитории, ведь я предлагаю поменять не только общественное устройство, но и саму систему ценностей человека. Я слишком долго вынашивал эти мысли, чтобы понимать — требуется время для их осмысления. Что же касается сиюминутных нововведений, то я предлагаю изменить принцип управления, и системы власти. Не зависимо от желания, каждый из вас будет какое-то время в составе правящего совета. Таким образом, мы сможем сделать первый шаг к той самой переплавке человеческого естества, о которой я говорил. При таком принудительном подходе к самой идее правления, в будущем мы выжжем властолюбие из наших сердец. Система “власть для элиты” уже доказала свою несостоятельность.
— Так вот просто? Разделить годовой цикл на количество человек, и по некому порядку передавать власть? А вы что же делать будете? — спросила какая-то, судя по голосу, пожилая женщина из зала.
— Не все так просто, как кажется. Ведь если наши ряды будут разрастаться, то и систему власти придется делать более витиеватой. Но у меня есть схемы, думаю, мы сможем их перенести в реальность. — улыбнулся полковник. — Что же касается меня: я просто голос.
— Голос вопиющего в пустыне. — кто-то пошутил, и атмосфера слегка разрядилась.
— Так что же, отказаться нам от достижений человечества? — удивленно спросила Татьяна, пока еще не до конца понимая сложные мысли Андрея Михайловича.
— Нет, милая моя. Как раз таки, все наоборот. Все виды знаний, добытые нашими предками, мы будем развивать, но в новом русле. Все то, что порицалось и не приветствовалось в прежние времена, мы будем холить и лелеять.
— Примеры? — спросил заинтересованный мужской бас.
— Античный полис: мы отвернулись от идеи свободного братства, сменили наработки великих греческих мыслителей на какую-то, извиняюсь, дерьмократию. И в новом мире, мы сможем довести до совершенства идеи древних. Или генетика: была преследуема в прошлом, в десятках стран и вовсе запрещена. Мы же освободим ее, позволим расправить крылья и вмешаться в развитие нашего рода. И вот еще пример: всю нашу жизнь нам вдалбливали в головы воздержание, как наивысшую благодетель. Я же скажу: потворство вместо воздержания. Хватит духовным вампирам насиловать наши души! Больше никакой лживой постности, лицемерной святости! Теперь понятно, что я имею ввиду? Все пережитки прошлого должны уйти из наших мыслей навсегда!
Люди молчали, медленно переваривая сказанное.
— Еще один важный момент. Когда мы отпустили Равиля восвояси, я сказал, что впредь это будет единственное наказание. И я не врал. И не преувеличивал. История доказала, что чем сложнее и более запутана судебная машина, тем больше лазеек для преступников. И здесь попробуем мы все перевернуть.
— Греческий полис, принудительная власть, генетика у общества на вооружении, потворство вместо воздержания, унификация наказаний. Это действительно сложно принять сразу. — задумчиво сказала Татьяна.
