Джеймс Блиш - «Если», 2002 № 06
Заметив мой интерес к сосуду, Хранитель испытующе посмотрел на меня, перевел взгляд на «стакан», потом спросил:
— Что это за вещь?
— Старинный предмет, — ни секунды не колеблясь, ответил я. — Очень дорогая вещь, тайна ее изготовления утеряна.
— Реликвия Древних? — сарказм Хранителя не знал границ, он просто упивался моей растерянностью.
— Ну, в каком-то смысле… Только это были настоящие, те, что жили до Исхода.
— И все же где-то в бескрайнем мире в незапамятные времена жили Древние, — сказал задумчиво Хранитель. — Настоящие Древние. Может, и впрямь их воля привела тебя на Тайлур?
— Не знаю, — я не мог оторвать глаз от «стакана», поверхность которого переливалась синими и пурпурными бликами в свете масляных плошек. — Пути Древних неведомы потомкам.
— Очень дорогая вещь?
— Бесценная, — выдавил я из себя.
— Она твоя.
— Я… я не могу взять. Щедрость твоя превосходит…
Взмах ладони Хранителя означал, что учтивость моя замечена, но дальнейший обмен ритуальными фразами неуместен.
— Теперь я ничего тебе не должен, — сказал Хранитель, вручая мне «стакан».
Артефакт оказался весьма увесистым. Я прикинул, сколько можно за него получить, если благополучно унести отсюда ноги, и повеселел. И впрямь, хоть и не было Древних, но их стоило придумать ради вот такого роскошного дара.
— Там были знаки, похожие на те, что оставили Великие, — заметил Хранитель, когда мы поднялись наверх.
— Здесь нет знаков, — я повертел в руках стакан, тщетно пытаясь откинуть захваты.
— Позволь…
Он взял у меня сосуд, ловко подцепил длинными пальцами все четыре захвата и одновременно потянул их наверх. Захваты отошли в сторону, крышка освободилась. Я осторожно взял ее — толстый кружок, залитый изнутри упругим на ощупь герметиком — и положил в карман.
Хранитель перевернул «стакан», и на его ладонь выполз прозрачный цилиндр из зеленоватого прозрачного материала. На торце вытравлены цифры и буквы. На ощупь цилиндр казался стеклянным. Числа, разделенные точками и полосами, напоминали маркировку заводской продукции. А вот буквы сложились в слова на универсальном архаике. Некоторые из них звучали непонятно. Однако хватило и названия производителя, чтобы волосы на моем затылке зашевелились. «Нанотек Меканикс» — прочитал я и вздрогнул.
Проклятие нанобов! Неужели это не выдумка…
Даже на уступе, когда в меня целились из луков, мне не было так страшно, как сейчас. Больше всего я боялся уронить стеклянное хранилище, разбить его. И тогда конец всему, потому что, если верить преданиям, вырвется смертоносное нечто, Древний Ужас, Вестник Исхода, Истребитель Жизни, Провозвестник Хвори…
— Откуда это у тебя, — мой хрип насторожил Хранителя, и он слегка подался назад.
— Досталось от чужака, — ответил он после недолгого раздумья.
— К нам в кочевье забрели путники с юга, а с ними были двое чужаков. Похожие на тебя, — добавил он. — У одного волосы, как шерсть, а кожа обгорела до черноты. Второй просто старик. Шли на север.
Искали реликвии Древних, спрашивали дорогу к горам. Чужак интересовался, не находил ли кто сосуд, подобный этому. Все пугал, говорил — это вместилище жужина.
— И не одного, — мрачно сказал я. — Миллиарды чертей вырвутся оттуда, если разбить… Каким образом сосуд оказался у тебя?
— Чужак умер, и путники тоже умерли. Старик исчез. Ушел ночью в степь и пропал. Вещи их поделили.
Колени мои подогнулись, но я тут же одернул себя. Нервы начали сдавать, боязлив стал не в меру. Мозги-то для чего! Случись здесь Хворь, да еще в те годы, Тайлур превратился бы в пустыню.
— Какая болезнь поразила твоих гостей? — спросил я на всякий случай.
— Они не были моими гостями, — с достоинством отозвался Хранитель Знамен. — Они не разделили мой кров и хлеб. И поразила их не болезнь, а чахо моего брата и сына моего брата.
— A-а… ну, конечно…
Обычаи гостеприимных кочевников мне были хорошо известны. В свое время даже мне, лицу, облеченному немалой властью, не удалось бы уйти безнаказанным, ступи я в шатер номада и откажись принять его дружбу, хлеб и наложницу. Принимал, и не раз, было дело.
Интересно, что же искал здесь неведомый путешественник. Я поднял стеклянный контейнер и повертел перед глазами. Оспины на торце насторожили меня, но задать вопрос я не успел.
— Пусть страхи покинут тебя, — сказал Хранитель. — Когда я вскрыл сосуд, он оказался пустым. Присмотрись и рядом со знаками ты увидишь маленькую дырку, словно выеденную древоточцем. Это мой брат с помощью иглы и осколка изумруда просверлил ее. Если там что и было, то давно испарилось. Но ты же не сопливый пастушок, чтобы верить сказкам о жужинах.
Вот это называется — успокоил!
Мы привязали скакунов к деревьям в чаще, а сами прятались в тени деревьев у склона, наблюдая за кораблем. Сабалур и Кудолур успели обойти котловину и вернуться, Гуржи тщательно правил чахо, а куда делся Каразалур, я не знал. Шелест травы, ветка еле качнулась, и он надолго исчез в зарослях, опоясывающих котловину и глубокое озеро. Теперь я узнал эти места. Если подняться на невысокую гряду, что темнеет на противоположной стороне, то внизу откроется еще одно озеро — с круглым островком, а на том острове будут темнеть ржавеющие останки машин Древних.
Через несколько лет после того, как я соорудил эти огромные кольца, а также еще немало загадочных строений, но гораздо меньших размеров, мне все же довелось встретиться с Гофером. Мы столкнулись с ним лицом к лицу на одном из этажей Корпорации. Потом долго сидели в свободной аудитории, я рассказывал ему о своих делах. Он высоко оценил эстетизацию Тайлура и даже заинтересовался деталями. Ход с машиной развеселил его. «Но почему кольца?» — спросил он. А я уже сам не помнил, как идея пришла мне в голову. Кажется, там все же сохранились какие-то следы первопоселенцев, и правильные круги, которые фиксировались только с орбиты, напомнили мне о геофизической лаборатории Корпорации на Лимбусе. К моему удивлению и даже некоторой досаде, Гофер вдруг заторопился, сказал, что ему срочно надо в Архив и, попрощавшись, исчез.
— Ночью они должны запалить огонь, разжечь костер, — тихо сказал Гуржи. — Мы увидим.
— Голову твою да спалят Древние, тупой, любитель скакунов, — так же негромко ответил Сабалур. — Если они в корабле, зачем им костер!
Глаза Гуржи загорелись опасным огнем, но он тут же опустил их и продолжил свое занятие, медленно водя лезвием по оселку, время от времени поплевывая на него и пробуя пальцем. Я заметил, что остальные немного третировали его, а Сабалур, который командовал нашим маленьким отрядом, вообще держал его в черном теле. На всех стоянках именно Гуржи полагалось обтереть скакунов потником, напоить их, накормить кусочками вяленого мяса и только после этого ему позволяли подсесть к нам и взять свою долю. Иногда он не успевал или ему не хватало воды. Тогда я, игнорируя неодобрительные взгляды, не садился в седло до тех пор, пока Гуржи не выдавали положенное. Из всего оружия у него был только нож-чахо, хотя остальные были вооружены луками, а на груди Сабалура висел лучемет. Судя по индикатору, зарядов в нем было немного. Ну а у меня на поясе болтался тесак, которым я так ни разу не воспользовался.
