Филип Фармер - Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы
Это произошло, как сказала Битнайя, в то время, когда положение сыновей Евера и Иакова стало ухудшаться. Они вошли в Египет как свободные люди, работавшие по соглашению, но потом превратились в рабов — если не официально, то фактически.
— И все же нельзя сказать, что им приходилось слишком туго, но только до той поры, пока фараоном не стал великий Рамзес. Он был могучим воином и талантливым строителем крепостей и городов. Среди того множества людей, которых он использовал при строительстве, были также евреи.
— Этот Рамзес был первым или вторым? — спросил Микс.
— Не знаю. До него фараона звали Сети.
— Тогда это был, наверное, Рамзес II, — сказал Микс. — Так вот кто был фараоном Деспотизма! А кто пришел после него — не Морнептах?
— Как ты странно произносишь его имя, впрочем — да, он.
— Фараон исхода.
— Да, ухода из Египта. Мы сумели убежать от своего рабства, потому что тогда Мицраиму было не до нас. В страну вторглись люди морей, как называют их англичане и как они назывались в наше время. Насколько я слышала, их разбили, но во время беспорядков мы воспользовались возможностью и сбежали из Мицраима.
— Значит, Моисей, я имею в виду Моше, не ходил к фараону и не просил, чтобы его народ отпустили из Египта?
— Он бы не осмелился. Его бы стали пытать и потом казнили бы. И тогда многих из нас убили бы в назидание всем.
— А ты слышала о тех казнях египетских, которые насылались Богом на египтян по просьбам Моисея? О водах Нила, превратившихся в кровь, о нашествии жаб, об умерщвлении первенцев мужского пола по всему Египту и о спасении еврейских сыновей, жилища которых помечались кровью?
Битнайя рассмеялась.
— Пока не очутилась в этом мире, — сказала она. — Тогда в стране действительно свирепствовала страшная болезнь, но она не щадила ни египтян, ни евреев. Оба моих брата и сестра умерли от нее. Я тоже болела, но выжила.
Микс задал ей вопрос относительно религии племен. Она ответила, что в племенах наблюдалось смешение религий. Ее мать поклонялась, среди прочих, главному богу Элю, которого евреи привезли с собой в землю Гошен. Ее отец благоволил к богам Египта, особенно Pа. И в то же время он приносил жертвы Элю, хотя их было немного. Он не мог позволить себе заплатить за большее количество жертв.
Она знала Моше с тех пор, как была совсем маленькой девочкой. Полуеврей, полумицраимитянин, он рос диковатым парнишкой (дикий козленок, как она назвала его). В смешении крови не было ничего необычного. Женщин-рабынь часто насиловали хозяева, однако ради пищи и прочих земных благ некоторые и сами с готовностью отдавались им. А иногда просто ради удовольствия, получаемого от половых сношений. Даже насчет отцовства одной из ее сестер были какие-то сомнения — еврей ее отец или египтянин?
Насчет личности отца Моше тоже были некоторые сомнения.
— Когда Моше исполнилось десять лет, его усыновил один египетский священник, у которого эпидемия унесла двух сыновей. С чего вдруг священнику усыновлять Моше, а не другого мальчика, египетского? Ясно, что тот был отцом Моше. Его мать какое-то время работала у священника.
Когда Моше было пятнадцать лет, он вернулся к евреям и снова стал рабом. Рассказывали, будто его приемного отца казнили, потому что тот тайно поклонялся запрещенному богу Атону. Эту религию основал в свое время ненавистный фараон Эхнатон. Но Битнайя предполагала, что Моше просто выгнали, так как отец заподозрил, будто тот переспал с одной из его наложниц.
— А разве ему не пришлось потом бежать в Мадиам, когда он убил египетского надсмотрщика рабов? Ведь он, как полагают, совершил убийство из-за того, что надсмотрщик плохо обращался с рабом-евреем.
Битнайя засмеялась:
— Правда, вероятно, в том, что египтянин застал Моше со своей женой, и Моше, чтобы не быть убитым, вынужден был сам убить египтянина. Но он действительно сбежал в Мадиамскую землю. По крайней мере, так он сказал, когда через несколько лет вернулся под чужим именем.
— Моисей был, как погляжу, чертовски похотлив, — заметил Микс.
— Козленок подрос и стал козлом.
Вернувшись с женой-мадиамитянкой, Моше сообщил, что сыны Евера усыновлены богом. Этим богом был Яхве. Сообщение Моше явилось полной неожиданностью для евреев, большинство из которых никогда до сих пор о Яхве не слышали. Тем не менее Яхве разговаривал с Моше из горящего куста и поручил тому вывести его народ из рабства. Моше рассказывал об этом вдохновенно и с большой убедительностью, и, казалось, лицо его поистине сияло светом Яхве так же ярко, как горящий куст, который он описывал.
— А как насчет разделения вод Красного моря и потопления фараона с его солдатами, погнавшимися за евреями?
— Те евреи, что жили спустя много времени после нас и написали книги, о которых я тебе говорила, были обычными лгунами. Хотя, возможно, они не лгали, но просто верили всяким выдумкам, которые передавались из уст в уста на протяжении многих столетий.
— А что ты скажешь о золотом тельце?
— Ты имеешь в виду ту статую бога, которую сделал брат Моше Ахрон, пока Моше беседовал на горе с Яхве? Да, это был телец, мицраимский бог Хани в виде теленка. Но не из золота. Он был сделан из глины. Откуда бы мы достали золото в той пустыне?
— Я думал, что вы, рабы, унесли с собой из Египта награбленное добро.
— Нам повезло, что при нас осталась наша одежда и оружие. Мы покидали страну в спешке, да и обременять себя лишним грузом, когда за нами по пятам шли солдаты, не хотели. К счастью, в войсках в тот момент недоставало солдат. Многих из них послали сражаться на побережье с людьми моря.
— А Моисей действительно изготовил каменные скрижали?
— Да. Но десяти заповедей на них не было. Они были написаны египетскими иероглифами. Я не могла их прочитать, да и не я одна — читать иероглифы умела лишь четвертая часть из нас. В любом случае, чтобы записать все десять заповедей египетскими иероглифами, понадобилось бы не две скрижали, а больше. Ну а потом, надписей надолго не хватило. Краска была плохая, а знойные ветры и песок вскоре окончательно стерли ее.
ГЛАВА 7
Микс с удовольствием расспрашивал бы Битнайю и дальше, но в дверной косяк постучался солдат. Он передал, что Стаффорд желает немедленно встретиться с гостями. Микс позвал Иешуа из его хижины, и они последовали за солдатом в зал заседаний совета. Всю дорогу они молчали.
Стаффорд пожелал им доброго утра и спросил, намереваются ли они остаться в Новом Альбионе.
Все трое ответили, что им бы хотелось стать его гражданами.
