Игорь Пронин - Приключения Чиптомаки
- Для связи... Для того, чтобы посылать сигналы, и не только по планете, но и туда, к звездам... Зачем ты спросил это, Гольто? И что ты видишь? Твои глаза - мои глаза, они болят... Я очень страдаю, ты слышишь это?
Шерешенец опустил веки. Да, Зверь страдал, и каждой своей клеточкой юноша продолжал чувствовать это. Вдох почти закончен, сейчас он выдохнет, и придет Смерть. Но древняя магия тоже творит какое-то свое, неведомое дело.
- Сюда летит звезда, Зверь. Неужели древние люди могли повелевать звездами?
- Гольто... Не думай об этом... Сейчас придет исцеление, Смерть уже смешалась во мне, она просится наружу, ей нужен воздух и вода, она...
Зверь не договорил, потому что звезда упала прямо на него. Оглушительный взрыв сопровождался чудовищной вспышкой, в которой испарилось огромное количество воды, а вместе с ним и тело чудовища, и таившаяся в нем Смерть, и Гольто.
В облаке обжигающего пара погибли многие, толпившиеся на берегу, но еще больше осталось в живых. На них, в этом горячем тумане, обрушились волны разгневанного Лантика, а потом отступили, унося их с собой, и вернулись снова, разбивая тела о камни. Весь мир содрогнулся и дрожал, дрожал, как страдающий Зверь. Добежавших до холмов бросило на землю, и мало кто набрался смелости оглянуться назад.
В какой-то очень короткий миг наступила тишина, абсолютная, страшная тишина, будто и в самом деле пришла Смерть и мир умер. И в эту тишину Чиптомака выдохнул:
- И-эмма! Вот бы такое спеть!
Спустя много дней Чиптомака сломал свой гуоль о дерево, для чего его потребовалось ударить несколько раз. Выскочившая на шум Ларимма схватилась за сердце.
- Ты с ума сошел? Я думала, раньше мир перевернется, чем ты такое сделаешь!
- Мир давно перевернулся, - проворчал старик. - У меня есть еще один инструмент, может быть, на нем получится...
- Что получится?
- Да песня же, и-эмма!
Песню о Звере пели все лэпхо на берегах Квилу, но Чиптомака ее не признавал. Мало ли что насочинял этот бездельник Вампалака! У него нет дара к песнесложению, следовало давным-давно утопить его в реке. Старик был уверен, что когда он напишет настоящую, правдивую и красивую песню, то старую сразу же забудут. Одна беда: песня никак не получалась такой, как он хотел.
Ларимма выслушала уже сотни вариантов, и порой плакала, когда старик торжественно сообщал ей, что придумал кое-что новое. Сначала ей все нравилось, потом не нравилось ничего, наконец женщина перестала чувствовать какую-либо разницу, но упорно продолжала хвалить. Чиптомака каждый раз называл ее дурой и опять брался за работу. И вот свершилось - он разбил гуоль, а значит, совершенно спятил.
- Чиптомака, а может быть, тебе киншасы из дома вынести? - сладким голосом предложила Ларимма. - Тут хорошо, ягоды на закуску... Сиди на траве, да и сочиняй, хорошо? Я и гуоль сама принесу. А то Салакуни только что уснул, и не нужно...
- Много ты понимаешь! - Чиптомака топнул ногой. - Дура! Принеси лучше мою палку! Хотя нет... - он передумал и слегка шлепнул подругу по заду. - И палку, и киншасу, и гуоль - неси сразу все, и сама останься. Незачем глядеть на спящего, и-эмма, он от этого скорее проснется.
Воин выжил, Лантик выбросил его на берег, обожженного, почти мертвого. Али-Салтан, искавший среди мертвых тело сына, подобрал гигант в числе прочих раненых, и отдал на попечение Ларимме и Чиптомаке. Абу-Салтан тоже уцелел, хотя совершенно ничего не помнил. Заваленный трупами, почти задохнувшийся, он очнулся спустя несколько часов после падения звезды и в бреду ушел по берегу далеко на север, к пескам.
Вернувшись домой спустя несколько дней, имам подарил Чиптомаке дом, и не в селении хозулуни, как собирался, а по соседству. Все мужчины жившей там прежде семьи погибли, а женщины перебрались к родственникам. Теперь лэпхо владел четырехэтажным домом, небольшими садом и огородом, которые обрабатывала Ларимма. Время от времени он отправлялся вдоль по берегу с гуолем, и хозулуни слушали его с неизменным интересом. Многие даже просили показать им великого героя, про которого Чиптомака пел так много замечательных песен, но старик отказывался.
- Он еще не набрался сил, - говорил он. - Вот подождите еще немного, у здоровяка заживут раны и он сам к вам придет.
Но Чиптомака понимал, что Салакуни уже никогда не будет совершать подвигов. Звезда нанесла ему такие раны, что любой другой человек давно бы умер. Покрытый язвами и опухолями, неспособный жевать и глотать твердую пищу, герой целыми днями лежал молча, с широко открытыми, но ничего не видящими глазами.
Старик часто подумывал, не снять ли с него амулет. Чудесная вещица продолжала украшать широкую грудь гиганта, и наверняка именно она не давала воину умереть. Но Ларимма каждый раз начинала плакать и уговаривать еще хоть немного подождать.
- Ну что он тебе, мешает? Лежит себе тихо на последнем этаже, ухаживаю за ним я. Может быть, он завтра заговорит! Вспомни, сколько раз он тебя спасал.
- Ладно, - соглашался пристыженный Чиптомака. - И-эмма, я же о тебе думаю. Трудно с ним, таким большим.
- Помогал бы переворачивать! - предлагала женщина и на этом разговор заканчивался.
Звезда, которая откликнулась на зов древней магии и упала на Зверя, не давала покоя многим. Все сходились в одном: не смотря на то, что тысячи людей погибли, все кончилось хорошо, мир избежал Смерти. Наверное, Всевышний заметил, как люди жертвуют собой, и спас их от шайтана, говорили имамы. Хозулуни склонялись к тому, что Асулаши хотел испортить воздух Джу-Шуму, но бог с горы Пичвалури запустил во врага огненным камнем. А может быть, и звездой.
Чиптомака тоже много размышлял об этом, но ни с кем мыслями не делился. По его мнению, Джу-Шум, Всевышний, и даже двенадцать озерных богов тут были совершенно ни при чем. Древние люди неспроста прятали свою магию под озером, они не хотели, чтобы ей пользовался кто попало. Вот и придумали какой-то хитрый способ наказывать тех, кто трогает чужое без спроса. Вроде как если бы хозяин повесил за своей дверью камень, чтобы он падал на каждого, кто входит, но не отвязывает потайную веревочку. Только сил у древних было больше, и подвесили они не камень, а целую звезду.
Старик хотел отразить эти свои предположения в песне, этим он хотел сразу всем заткнуть рот. Можно быть умным имамом, или сильным и горластым охотником, но если все лэпхо будут петь песню, где будет излагаться версия Чиптомаки, то только она и останется. Пусть болтают умники - важно, что скажут их внуки.
- Ларимма, ну где киншаса?! - потеряв терпение закричал лэпхо. - И гуоль, гуоль не забудь!
Никто не ответил. Чиптомака покричал еще, требуя на этот раз и палку, высказывая заодно мнение о заднице, для которой она предназначена. Но негодная женщина опять не соизволила откликнуться. Старик вскипел и сам отправился в дом, бормоча про себя проклятия. Он нашел Ларимму возле Салакуни, она плакала, а больной сидел в постели и изумленно рассматривал свои руки, покрытые волдырями.
