Владимир Немцов - Золотое дно
- Вот теперь я знаю, что не все наши пословицы правильны, неожиданно заключил Рустамов, подходя вместе с директором к инженерам.
- Да не может быть! - иронически заметил Агаев, вынув трубку изо рта.
- Почему не может? Может! Вот, например: "Вещь хороша, когда новая, а друг - когда старый". Неправильно! Не всегда так бывает. Вот смотри, - указал он на инженеров: - совсем новые друзья, но кто может сказать, что их дружба не настоящая!
Жмурясь от солнца, стояли на балконе все обитатели подводного дома.
Саида, которая уже успела прилететь сюда на гидросамолете, с радостным волнением смотрела на них. Теперь она вместе с друзьями займется новыми аппаратами. Подводный дом... Плавучий остров... Работы непочатый край. Вот они, друзья! И старый мастер Ага Керимов, который сейчас не мог оторвать глаз от человека, спасшего ему и его товарищам жизнь. И мастер Пахомов, тайком утиравший невольную слезу радости. И счастливый Нури, горевший от нетерпения прыгнуть с балкона прямо на палубу, к Александру Петровичу. И вечно смешливый украинец Опанасенко. И все техники - рабочие, бурильщики, монтеры...
- Надо торопиться, - проговорил Рустамов. - Нас уже ждут в городе.
- Я останусь здесь, - сказал Васильев, подходя вместе с Гасановым к трапу подводного дома.
- Нельзя, Александр Петрович, - возразил Pycтaмов. - Там все хотят видеть живого Васильева. Нам даже могут не поверить, что тебя нашли. Никак нельзя, обидишь всех...
Васильев в нерешительности остановился у трапа. Он, видимо, колебался. Конечно, в городе быть необходимо. Надо все узнать об Алексее, позвонить в Москву. Но уж слишком велико было искушение сейчас, именно сейчас, осмотреть, проверить все до последнего винтика в подводном доме! Вновь пройти по его коридорам, зайти в штурманскую рубку, буровую...
Рустамов чувствовал, как хочется инженеру снова вернуться к своему созданию, но он также знал и о его сомнениях.
- Вот что, дорогой, - обратился к нему парторг: - "Два арбуза не удержишь одной рукой"... Надо выбирать... Я прошу тебя: поедем в город. Сразу же позвоним в Москву, в Министерство иностранных дел, насчет Алексея.
- Две радиограммы! - К Агаеву, запыхавшись, подбежал вихрастый паренек из радиорубки.
Директор развернул сначала один листок, затем другой и тепло улыбнулся:
- Очень беспокоятся о тебе, Александр Петрович. Спрашивают, не можешь ли ты, а также товарищи Синицкий и Ибрагим, приехать сегодня к нашим руководителям... Эта радиограмма - из ЦК и Совета Министров. А эта...
- Ты не сомневайся, - обратился Ибрагим к Васильеву: - все моторы работают нормально. Кроме повреждений в буровой, подводный дом совсем не пострадал.
Васильев помедлил, затем решительно зашагал обратно на палубу. Он оглядывался на балкон, где стояли его друзья, и не находил слов от переполнившего его чувства.
Подойдя к Мариам, инженер хотел ей что-то сказать, но не мог оторвать взгляда от своего сооружения. Казалось, он не видел его долгие годы.
- А эта радиограмма, - между тем продолжал директор, - из Москвы... Вот ведь как быстро стало известно! Поздравляют тебя с большой победой, с открытием новых нефтяных пластов в тех глубинах, куда еще не опускался ни один человек... А также приветствуют тебя, Ибрагим, за удачное решение подъема подводного дома. Обоим вам желают счастливой совместной работы.
Васильев вспомнил: "Тот, кто ел кутум и пил шоларскую воду, обязательно вернется обратно". Вот и он вернулся затем, чтобы найти "золотое дно", друзей и, может быть...
Он растерянно улыбнулся Мариам. В глазах ее светилось счастье...
Разрезая волны, мчался опытный электроглиссер молодых испытателей. Они обрадовано замахали руками, увидев Васильева и Синицкого, почти их сверстника, который даже сейчас не прочь перебраться к ним в лодку. Честное слово, он никогда не видел такой занятной конструкции!
Подняли трап. Застучала машина. Где-то с шумом всхлипнула вода. И вот медленно поплыл от борта стальной купол.
Туман совсем рассеялся, и дом инженера Васильева засветился на солнце, словно айсберг с куполообразной вершиной.
Директор института искренне любовался этим величественным сооружением и одновременно прикидывал: а какой все-таки месячный план бурения скважин можно было бы спустить одной такой ползающей буровой?
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Прошло несколько лет после нашей ночной прогулки у берегов Апшерона.
Вы помните, дорогой читатель, этот тихий предутренний час, плеск волн, огни далеких буровых и рассказ о тайнах морских глубин. Все это кажется совсем недавним.
Потом мы с вами следили за работами Гасанова и Васильева, участвовали вместе с ними и другими героями в испытаниях новых вышек и подводного дома, тревожились за судьбу конструктора Васильева и студента Синицкого, радовались, когда настойчивость и творческая мысль всего коллектива института привели их к заслуженной победе.
На этом следовало бы закончить наш рассказ, но автор считает, что читатель должен в конце концов знать, к чему же привели работы исследователей "золотого дна".
Не хотите ли повторить нашу прогулку по морю и своими глазами посмотреть, что сделали наши друзья через несколько лет после описанных здесь событии? Вы согласны? Тогда не будем терять времени.
Так же как и в прошлый раз, мы начнем наше путешествие из Бакинской бухты.
Мы многое хотим увидеть, поэтому наше путешествие начнется утром, а не ночью. Пусть это будет менее романтично, но сегодня уже никто не ожидает рассказа о тайнах морских глубин. Все стало ясным и навсегда потеряло остатки неизвестного и таинственного.
...Спортивный гидросамолет слегка покачивается на желто-зеленых поплавках, похожих на два гигантских банана.
Сегодня мы отказались от моторной лодки - нужно слишком много времени, чтобы добраться на ней до новых вышек Гасанова. Помните, мы с вами мечтали о том, как пойдут они отсюда до Красноводска?
Опустите прозрачный колпак над вашей кабиной.
Вы слышите меня из репродуктора: он укреплен перед вами на приборной доске.
Смотрите, как расступаются тихие волны под нами.
Вы и не заметили, что самолет уже оторвался от воды. Длинная уродливая тень побежала впереди нас. Она становится все больше и больше. Самолет поднимается еще выше, и тень расплывается на серо-голубом матовом стекле уходящего вниз моря.
Для спортивного гидросамолета скорость, с которой мы идем, достаточно хороша. Взгляните на прибор. Стрелка застыла на цифре "400".
Через двадцать минут мы уже оказались на половине пути до противоположного берега. Осмотритесь кругом, приподнимитесь на сиденье. Вы ничего не замечаете вон там, с правой стороны?
