Николай Полунин - Цербер
Это было второй его ошибкой. Не будь этого уточнения, Вадим из особой группы - "Семнадцатый" - ни за что не дал бы им уйти. Например, окно с улицы прострелили бы газовой гранатой.
- Понял, слушаюсь.
Андрей Львович отнял клавишу, похлопал себя по карманам. Взглянул на неубранный с экрана текст: "Надо же". - Подхватил кейс.
Глава 18
вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
ВСЕ, ЧТО НУЖНО, ТЫ УЖЕ ЗНАЕШЬ. ВСПОМИНАЙ. ВСПОМИНАЙ, ВСПОМИНАЙ, ВСПОМИНАЙ.
вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
- Черт! - Михаил ударил рукой по мягкой оплетке руля. - Забыл! Кота забыл дома, Мурзика.
Белая "Альфа-Ромео" медленно, но верно выбиралась в юго-восточную часть города. Михаил тщательно соблюдал все правила на просыпающихся и пока пустых улицах.
Тревога по городу не была объявлена, и это было странно. Однако, хотя белая "Альфа-Ромео" с одним водителем совсем не похожа на черную "Волгу", где сидят трое, все-таки Михаил велел обоим на заднем сиденье спрятаться пониже. По поводу машины Гоша сказал не беспокоиться - ее хватятся не скоро.
Елену они не нашли.
"Альфа-Ромео" появилась в том темном дворе, как дух из сказки. Вот ее не было - и вот она уже тут. Стоит в луже, блестящая, сухая, принимает на лакированные бока первые капли дождя.
"Из бокса взял", - похвастался Гоша. "Где ж такой бокс?" - "Гоша знает где". Он обошелся даже без "граммчиков", ему и так кружения в башке хватало от сознания собственной важности. Вообще Гоша осваивался и обживался в новой компании.
Но Лену они не нашли.
Он поднялся к ее двери один, мельком подумав, что окончательно перешел на ночную жизнь. Проверился внизу, набирая код, поглядывал на каждой площадке по пути, прислушивался. Никого.
Курлыкали мелодичные трели звонка внутри, он слушал их, борясь с накатывающим отчаянием. Пашу бы сюда с его манерой проходить сквозь двери, но такой способ вряд ли сгодится в чужом серьезном доме в центре Москвы.
Михаил погладил ручку, на которую много раз ложились Ленины пальцы, и это было как рукопожатие. Как поцелуй через платок. Батя все понял сразу, а Гоша заспрашивал:
- Ну? Зачем ходил - нашел? Чего смурной, Мишка? Совсем освоился Гоша.
- Зиновий где? Павел сказал:
- Пусти за руль, Братка, у меня хоть права с собой.
- Ты собираешься останавливаться? - очень удивился Михаил, на что Батя смущенно кашлянул. - Спрячьтесь-ка оба.
И вот дорога по краю городской застройки. Справа громоздятся новые жилые дома, слева - остатки бескрайних яблоневых садов. Прямо впереди горит факел нефтезавода.
- К гаражам сверни. Видишь, домишко двуэхтажный? Когда-то желтого цвета, штукатуренный по дранке домик строился на двадцать лет, а простоял пятьдесят.
И еще стоять ему и стоять - новый спальный район растет совсем в другую сторону.
- Мне с вами идти, мужики? - развязно спросил Гоша. - Или сами справитесь?
Втихаря от Павла он принял еще "граммчиков", и теперь его мучила мысль: заметил Павел или не заметил.
- А кто это у нас такой храбрый? - начал Павел, который заметил. - Кого это я сейчас... черт, оружие! Михаил ощупал грудь - "осы" не было.
- Не троньте Гошу. Гоша вам пригодится. Еще Гошу попросите.
- Обратно сможешь? - быстро сориентировался Батя.
- Ну, вообще... там уже много чего... Не, не разберусь. Да не дрейфь, мужики, у любого встречного мента цапнем.
- Правонарушитель ты злостный, - в сердцах сказал Михаил, выбираясь из машины. - А ведь был приличным человеком. С этого момента держаться только вместе. Команда так команда.
- Какая еще команда тебе?
- А это вот он тебе объяснит.
За домиком был флигель - так, дощатые три стены с земляным полом, и прямо под дверь уходили многочисленные следы колес. Дверь свежевыкрашенная. Михаил рванул ее.
В метре от его глаз торчал черный кружок дула, лежавшего на поперечине высокого руля. Еще Михаил успел заметить переднее колесо и палец, уже подвыбравший спуск.
- Куда, твою! Свои, Костец!..
Встав с замусоренного пола, Михаил отряхнулся, огляделся. Лавки, разобранный мотоцикл, другой, части от еще нескольких. Плакаты по доскам стен, на криво сколоченном столе в углу среди промасленных железок и тряпок лазерный "систем-пролонжн" на три диска, вороха компактов и кассет.
Он отвел от себя короткий, как обрубленный, ствол автомата, переделанного из мелкокалиберной "тозовки" четырех с половиной миллиметров.
- Лобзиком выпиливал? Когда нажимаешь, не боишься, что пуля не с той стороны вылетит? Ребята играют в крутых, - повернулся он к Павлу. Челюсть все еще болела. Черт бы взял этого Батю! Спаситель хренов.
Костец независимо сплюнул, поправил алую косынку и плотней уселся на своем "Харлее". Тут только до Михаила дошло, что больше в сарае-флигеле никого нет.
- Где?
Костец опять сплюнул, нервно дернул щекой и перестал на них смотреть.
- Я спрашиваю, где?
От такого голоса Павла захваченные "духи" моментально забывали свой фарси и переходили на русский. Михаил подумал, верно ли понимает, о чем тут речь, но все тут же прояснилось.
- Которого у метро взяли - этот где?
- На светофоре спрыгнул, по дороге. Сказал: "Век не забуду", - и с концами.
- Сильно помят был? - спросил Михаил.
- Досталось. Белее стенки.
- А тот, который тут был?
- Ушел. Я виноват? Сказано было охранять, а чтоб насчет не отпускать, ничего сказано не было.
- Когда?
Костец в третий раз сплюнул. У него это лихо получалось.
- Ты отвечай, верблюд, когда тебя спрашивают, не то я тебе твоей же трещоткой кишки на шею намотаю, понял, нет? Вчера, когда то дело крутили?
- Только что. Минуту до вас, две. То сидел тихий-тихий, бормотал чего-то себе, на месте раскачивался, а то как дунет. Шиза, она и есть шиза.
- Так что ж ты, гад!.. Михаил впереди, Павел с Гошей за ним быстро обошли покосившийся старый дом, подбежали к "Альфа-Ромео". В какую сторону он мог пойти? Казаки-разбойники, четыре стрелки во все стороны. Две - дорога, неудобная дорога, без пешеходных тротуаров. Одна стрелка - вперед, к большим домам, одна - назад, в сады до самой реки. Надо угадать с первого раза.
- Бать, а откуда ты этих сопляков знать можешь? - Михаил оперся на распахнутую дверцу и вроде даже не собирался спешить. Павел мгновенно уловил его настроение:
- Что ты, Братка, откуда мне их знать. Это все племя молодое, незнакомое. Я его папеньку знаю, папенька его хороший человек.
- И где этот хороший человек сейчас? - Он не мог отделаться от ощущения, что никуда им отсюда уезжать не следует.
- Где место хорошему человеку? Или в Думе, или в тюрьме. Этот - пока в Думе.
- Хорошо хоть там.
- Не боись, не всегда так было.
- Эй, мужики, мы едем или нет? - вмешался Гоша. - Если вам любой псих нужен - вон, хоть того возьмите.
