Владимир Васильев - Весёлый Роджер на подводных крыльях - Авторский сборник
Ольша медлила.
– Слушай, – сказала она, – ты, часом, не Новый Год?
В голове имела место совершеннейшая каша.
– Нет, – ответил парень серьезно. – Вытряхивайся. Денег не надо.
Кое-как Ольша перебралась на балкон, уже там сообразив, что забыла отстегнуться. Но удивляться не осталось сил. Тряхнув головой, в последний раз заглянула в машину.
– Я тебя еще увижу? – спросила зачем-то.
Парень долго, секунд пять, глядел на нее, потом вдруг снял очки.
– Возможно.
Лицо его Ольша запомнила накрепко.
Дверь плавно встала на место, чудо-машина, слегка накренившись, отвалила от балкона и рванулась ввысь, задирая капот к звездам. Казалось, она так и уйдет, затеряется среди мерцающих небесных огней и пропадет из вида. Колеса у нее были почему-то горизонтально, под днищем.
«Бек ту зе фьюче…» – пробормотала Ольша. Приди после такого в себя!
Сверху сыпал и сыпал пушистый новогодний снег. На балконе было холодно и неуютно; Ольша легонько постучала в заиндевевшее стекло. Дверь отворилась.
Компания за столом дружно отвесила челюсти.
– Ольша? – не своим голосом спросил Юра-Панкрат. – Ты откуда?
– С неба, – вздохнула Ольша и вошла одновременно с первым ударом курантов. – Это ничего, что я не в дверь?
Невзирая на общее замешательство, шампанское все же откупорили и Ольша, как была, в пальто и варежках, опустошила бокал.
– С Новым Годом!
1
Июнь поливал морское побережье плотным изнуряющим зноем. Песок накалился до того, что обжигал босые ноги. Нескончаемый коблевский пляж кишел загорелыми телами, надувной резиной, цветастой материей над ажурными металлическими грибками. Все, кто еще не одурел от солнца, плавились у прибоя или мокли в горько-соленом месиве среди посиневших от долгого купания детишек и сизых от рождения медуз. Большинство пряталось в тень. Над морем плясали призраки: до того прогрелся воздух.
Ольша томно потянулась и ойкнула, ненароком коснувшись песка. Глеб с Юрой-Панкратом как по команде подняли головы.
– Граждане! – сказала Ольша. – Я кипю, шипю и пузырюсь.
Фраза была ритуальной. Перед купанием ее обязательно кто-нибудь произносил.
Море не принесло желанного облегчения. Возникла весьма здравая идея сходить за пивом. Тут же и выступили.
За первой шеренгой пансионатов, старых, еще старорежимных, тянулась асфальтовая лента дороги, рассекая надвое узкую полоску сосновой посадки. По дороге сновали курортники и редкие автомобили. Навстречу попалось несколько счастливых компаний, бережно несущих полные бутыли (канистры, фляги, графины…) Значит, пиво наличествовало. У первой же компании выяснили где именно – у «Ракеты». В принципе, баночное пиво постоянно водилось в любой кафешке, но большинство отдыхающих предпочитало бочковое, потому как изрядно дешевле.
На Ольшу и Ритку все пялились – мужики голодно, женщины – с завистью. Девчонки давно привыкли. Нельзя сказать, что Глеб с Юриком особо радовались этому, однако вид оба сохраняли гордый и снисходительный. Кому не станет приятно, когда рядом шагает симпатичная девчонка с лицом и фигурой голливудской кинозвезды, загорелая до бронзы, а ты еще вдобавок точно знаешь, что она не полная дура, как большинство красавиц, но и не дремучая интеллектуалка, скучная и занудливая? Пока ребята, пристроившись в очередь, ожидали живительной пенной влаги, Ольша с Риткой сунулись в кафе-стекляшку здесь же, у «Ракеты». Посетителей было немного, всего с десяток. Последнее время подобных стекляшек развелось по всему побережью без счета, не то что пять лет назад. Несмотря на внушительное количество курортников очереди у стоек кафе и баров как-то сами собой рассосались. Да и цены многих устрашали: мороженое – пятерка, стакан «массандры» – двадцатник, а банка паршивого баварского пива – сорок гривн!
Ольша скользнула глазами по уставленным разноцветными и разнокалиберными бутылочками полкам. Кола, оранж, лайм, «Траминер», «Гратиешты», красная «Варна», мускат «Ливадия», «Южное игристое»… еще сухенькое что-то, кажется феодосийский «Сильванер». Четыре сорта пива плюс николаевское бутылочное. Ритка рылась в сумочке-ксивнике, носимой на поясе.
И тут что-то заставило Ольшу обернуться, странный зуд между лопатками, словно в спину ей уперся тяжелый внимательный взгляд. Открытая дверь сияла в полутьме стекляшки ослепительным восклицательным знаком. Подкатила серо-зеленая иномарка, поблескивая и искрясь в лучах солнца. Мутные тонированные стекла не позволяли разглядеть сидящих в салоне.
Закругленная дверца машины знакомо уползла вверх, на крышу. У Ольши захватило дух. Дальнейшее происходило словно в замедленном кино.
Вышли двое – одинаково рослые, загорелые, в сланцах-вьетнамках, истертых шортах, легкомысленных майках с трафаретными ухмыляющимися рожами, озорных панамках-колокольчиках вызывающе красного цвета и одинаковых зеркальных очках.
Ритка, застывшая у стойки, машинально посторонилась. Бармен угодливо заулыбался:
– Привет, ребята! Как обычно?
– Ага… – отозвался один из парней, поправив очки, и осекся. – О! Мускат! Ящик!
Бармен свистнул подручным; ящик вина и две упаковки пива тут же вынесли и погрузили в машину.
– Ну, и здесь по бутылочке… – вздохнул второй.
Две запотевших «Дак Гессер» вкрадчиво возникли на стойке.
– Три шестьсот, – объявил бармен.
На стойку шлепнулись восемь кредиток по пятьсот гривн с лихим гетманом Петром Сагайдачным. Бармен сгреб все и рассыпался в благодарностях. О сдаче речь, видимо, не шла.
Второй парень стянул очки и Ольша убедилась, что именно он подвозил ее к Глебу в новогоднюю ночь.
– Привет, – сказала Ольша улыбнувшись и шагнула вперед. – Ты меня помнишь?
Парень прищурился и посмотрел в ее сторону.
– Ну, привет…
На стойку легла еще одна кредитка.
– Хью, выдай им чего попросят…
Одинаковым движением парни вернули пустые бутылки на стойку, переглянулись и вышли из кафе. Дверцы машины плавно встали на место и серо-зеленое искрящееся чудо унеслось в сторону молдавских баз.
Ольша потерянно глядела вслед. Зато Ритка не растерялась.
– Два муската и по мороженому!
Бармен мигом соорудил в белых пластиковых вазочках две маленьких зимы с сиропом и шоколадом, а бутылки с вином заботливо упаковал в плетеную корзинку с затейливой ручкой. Сдачу требовать не решилась даже Ритка.
Девушки заняли дальний столик. Ольша не могла придти в себя.
– Кто это, Оль? – любопытство Ритки нетрудно было понять. Но вот попробуй ответь на этот простой вопрос!
Ольша вздохнула:
– Еще не знаю. Помнишь Новый Год? Когда я с балкона заявилась?
