Николай Гуданец - Полигон
- Добрый день, - после заминки выдавил он.
- Сегодня мы уже виделись, - холодно напомнил Кин.
- Ах, ну да, ну да, конечно...
Повисло неловкое молчание. Зига убрал тазик на прежнее место и сел за пульт. Ронч нахлобучил шлем и закинул на плечо лямку увесистого криостата.
- На редкость неудачно сделаны застежки, не правда ли? - с вымученной улыбочкой произнес Тарпиц, поправляя поясной ремень портупеи.
- Да, конструкция, прямо скажем, идиотская, - согласился Кин. - Как продвигаются ваши дела в лаборатории?
- Очень много работы, боюсь, придется провозиться допоздна.
- Нам с вами надо бы многое обсудить, - небрежно проронил Кин.
Теперь, обработав Наримана, он мог не церемониться с этим кудрявым вьюном, и тот, безусловно, чуял неладное.
- Завтра утром я буду всецело к вашим услугам.
- Хорошо, я зайду в десять часов.
- Слушаюсь. - Тарпиц прищелкнул каблуками. - Наверно, вы направляетесь на ужин?
- Так точно.
- Ну, тогда нам по пути, - сказал Кин и, прежде чем выйти в тамбур, оглянулся на дежурного. - Желаю успеха, Зига.
- Спасибо, инспектор.
Выйдя из блокгауза, Кин взглядом указал Рончу, чтобы тот следовал сзади, чуть поодаль, и зашагал по дорожке рядом с Тарпицем. Тот скрыл лицо под тонированным забралом, однако его скованная походка изобличала бьющую через край нервозность.
- Хочу выяснить у вас одну забавную вещь, - начал Кин. - Харагва незадолго до смерти сообщил, что вы намеревались меня арестовать. Это правда?
- Помилуйте, полная чушь. - От волнения пухлые щеки Тарпица слегка порозовели. - Не знаю, почему это ему взбрело на ум?
- Ладно, оставим это. Допустим, покойный прилгнул сгоряча, бывает...
Последовала многозначительная пауза. Кин, сощурившись, смотрел на далекий заснеженный горный хребет, окутанный тонкой дымкой. Какие все-таки никудышные ублюдки порой попадаются в рядах арконовцев, пришло ему на ум, профессионализмом и не пахнет, самообладания ни на грош.
- Что-нибудь еще? - не выдержав, спросил Тарпиц.
- Простите, квадр-офицер, я немного задумался, - смиренно поддел его Кин.
- Виноват. Извините.
- Нет, ничего страшного, не подумайте, что я фанатик устава. Да и предмет для размышлений был не столь уж существенный. Я гадал, кто вам в академии преподавал криминалистику и, в частности, дактилоскопию? Верженский, наверно?
При недвусмысленном намеке на злосчастную экспертизу обоймы и наглую ложь на утреннем совещании Тарпиц совершенно скис.
- Вы не ошиблись, - промямлил он.
- Замечательный человек, кристально честный, настоящий профессионал, не правда ли?
- Не могу судить, не имел счастья быть близко знакомым.
- А я когда-то учился с ним вместе, представьте себе. Как говорится, жаль, что таких людей нынче уже не делают...
Тарпиц ничего не ответил, и остаток пути до столовой прошел в молчании. Теперь, став полным хозяином положения, Кин не смог отказать себе в удовольствии элегантно пощекотать нервы этому подлецу. Сначала обработать его хлесткими двусмысленностями, чтоб дозрел до полной кондиции, потом устроить крупную служебную головомойку, а уж дело об украденных со склада минах приберечь для завершающего удара.
Войдя в зал столовой, Кин снял шлем, пригладил волосы ладонью и бросил Тарпицу через плечо:
- Итак, завтра в десять утра буду у вас.
- Да, непременно, буду ждать вас... - угодливо зачастил тот.
Прежде чем пойти по проходу посреди зала, Ронч снял криостат с плеча, чтобы не задевать неуклюжей ношей сидящих за столиками. Опередив его, Кин вольготно развалился на стуле, глядя, как с другого конца зала приближается Стасия. Он вдруг почувствовал, что эта женщина стала волновать его всерьез. Этой ночью они будут вместе в постели. На редкость удачный день получит приятное завершение.
- Что вам на ужин? - спросила официантка, подойдя к столику.
- А что вы посоветуете?
- Океанский салат сегодня очень хорош.
- Полагаюсь на вас, - произнес Кин. - Давайте салат.
- Мне филейчик, - сказал Ронч.
- Сию минуту.
В ожидании заказа Кин принялся озирать зал, и пустующее место за столом возле акранийского деревца напомнило ему о самоубийстве Харагвы. Надутый доктор Мерстон сделал вид, что не замечает присутствия Кина. Абурхад о чем-то оживленно переговаривался с Буанье. Подперев голову рукой, Кин задумался. На недостаток любовного опыта он пожаловаться не мог, однако ему никогда не удавалось предугадать, как поведет себя женщина в постели. То разухабистая девка, отчаянная на словах, окажется пресной, болезненно стыдливой, а то сумрачная скромница начнет в оргазме восторженно сквернословить. Очень редко напускной лик дамы совпадал с тем, который открывался в инимные минуты. Интересно, подтвердит Стасия это правило или станет исключением...
- Вы, наверно, беспокоитесь, как там у Зиги пойдут дела, получится ли? спросил Ронч.
- Угадали.
- По компьютерной части он просто кудесник, заверил квадр-офицер. - И еще он заводной, раз пообещал, то в лепешку расшибется, но сделает.
Стасия принесла ужин. Когда она, легко наклонившись, поставила порцию салата перед Кином, надушенный искусственный локон парика едва не коснулся его щеки, и эта несбывшаяся тень мимолетной щекотки внезапно взволновала его. Налив минеральной воды в стакан, официантка пожелала приятного аппетита и поспешила дальше, толкая перед собой уставленную блюдами тележку.
Кин принялся за еду, которая показалась ему безвкусной, точно вата. Видимо, подспудная нервная перегрузка оказалась даже сильнее, чем ему казалось. Что ж, мысленно рассудил он, бурная ночь в объятиях привлекательной женщины придется тем более кстати.
- Как бы там ни было, день сегодня выдался все-таки удачный, - заявил он, доев салат и откинувшись на спинку стула.
- Не сглазить бы, - откликнулся его телохранитель, утирая рот бумажной салфеткой.
Заметив, что Кин и Ронч опустошили тарелки, Стасия поспешила к ним за расчетом.
- Знаете, говорят, доктор Харагва погиб, - как бы невзначай промолвила она, глядя на Кина из-под голубой челки. - Об этом только и разговоров...
- Да, крайне прискорбно. - Он подал ей свою карточку.
- Это правда случилось у вас на глазах?
- Он показывал нам с Рончем препарированного прыгунчика, - нехотя ответил Кин. - Нечаянно укололся его иглой. Прямо скажу, страшная смерть.
- Он сам ее выбрал.
- Простите, в каком смысле?
- В прямом. Человек создает себе смерть всей своей жизнью.
- Пожалуй, вы правы.
Стасия взглянула на него размытым лиловым взглядом, и Кин ощутил, как отчетливая тихая искорка чувственности проскочила между ними. Ее миловидное лицо чуточку осунулось, в мягких чертах проступила дразнящая хищная жесткость, произошло мгновенное преображение из смазливой куколки в редкостную красавицу. У Кина под ложечкой шевельнулся льдистый комок ошеломления. Тут же утонченный лик сменился прежней простоватой маской, но теперь он знал, какой может быть эта женщина, когда наружу прорывается ее тщательно скрываемая сущность.
