Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 6
— Да, справлюсь, но говорить об этом не желаю. Послушай, Дорс, ты зачем пришла? Чтобы намекнуть, что Гэри хочет меня уволить?
— Что ты! — возмутилась Дорс. — Как ты мог подумать такое о Гэри? Разве он когда-нибудь предавал друзей?
— Ну ладно. Давай не будем об этом. Послушай, Дорс, ты меня извини, конечно, но у меня уйма работы.
Амариль резко отвернулся и склонился над столом.
— Да-да, я не буду тебе мешать. Дорс ушла недовольная.
23
— Входи, ма, — сказал Рейч, улыбаясь. — Плацдарм пуст. Я услал Ванду и Манеллу погулять.
Дорс вошла, по привычке огляделась и села на первый попавшийся стул.
— Спасибо, сынок.
Некоторое время она сидела молча. Казалось, Империя всем своим колоссальным весом легла на ее плечи.
Рейч подождал немного и сказал:
— Мне до сих пор не удалось спросить тебя о твоем отважном вторжении на дворцовую территорию. Не у каждого есть матушка, способная на такой подвиг.
— Об этом мы не будем говорить, Рейч.
— Ну хорошо, тогда скажи… по тебе никогда не скажешь, как ты себя чувствуешь, но сейчас такое впечатление, что ты вроде бы не в себе. Что случилось?
— Я действительно, как ты говоришь, не в себе. Настроение паршивое, поскольку я думаю об очень важных вещах, а с папой говорить о них невозможно. Он замечательный человек, но ладить с ним ужасно трудно. Его никакими силами невозможно вывести из равновесия. Начну говорить, что я волнуюсь за него — он отмахнется и скажет, — что это все из-за того, что я без всяких оснований боюсь за его жизнь и стараюсь оберегать его.
— Ма, но это правда — ты действительно чаще всего боишься за папу безосновательно. Если у тебя на уме что-нибудь страшное, то скорее всего ты ошибаешься.
— Спасибо, утешил. Ты говоришь в точности как он, а я не могу найти себе места. Просто не знаю, что делать.
— Ну, тогда тебе надо выговориться, ма. Расскажи мне все. С самого начала.
— Все началось со сна Ванды.
— Ах, со сна Ванды? Ма, лучше не продолжай. Папа, будь он на моем месте, не дал бы тебе дальше говорить. Нет, ты говори, конечно. Малышке приснился сон, и ты сделала из мухи слона. Это глупо.
— Я думаю, что это был не сон, Рейч. Я думаю то, что она приняла за сон, было на самом деле явью, и в этой яви двое мужчин разговаривали о смерти ее деда.
— Это всего-навсего твоя догадка. Как можно доказать, что это правда?
— А ты все-таки представь, что это правда. Единственное слово, которое она запомнила, кроме слова «смерть», это слово — «финики». При чем тут могут быть финики? Скорее всего, она слышала какое-то другое слово, оно ей было незнакомо, но по звучанию похоже на слово «финики». Что это могло быть за слово?
— Ну, это уж я не знаю, — пожал плечами Рейч.
Дорс не оставила без внимания его реакцию.
— Ты, конечно, считаешь, что это плод моего болезненного воображения. И все же, если это окажется правдой, это может означать, что против Гэри существует заговор — прямо здесь, среди сотрудников Проекта.
— Заговор среди сотрудников Проекта?! Для меня это столь же невероятно, как поиск логики в детском сне.
— Однако во всяком большом коллективе существуют свои обиды, зависть, ссоры.
— Конечно, конечно. Мы говорим друг другу обидные слова, хмуримся, злорадствуем — все что угодно, но все это не имеет никакого отношения к желанию убить папу.
— Тут все дело в степени желания. И очень может быть, что различие крошечное, но его окажется вполне достаточно.
— Ни за что не заставишь папу поверить в это. И меня, кстати, тоже. Значит, — сказал Рейч, расхаживая по комнате, — именно этим ты занималась в последние дни — пыталась выявить наличие так называемого заговора, да?
Дорс кивнула.
— Ничего не вышло?
Дорс опять кивнула.
— А тебе не показалось, что у тебя ничего не вышло именно потому, что никакого заговора нет и в помине?
Дорс покачала головой.
— У меня пока ничего не вышло, однако убежденность в том, что заговор существует, осталась. Я это интуитивно чувствую.
Рейч рассмеялся.
— Это как-то банально. От тебя даже странно такое слышать, ма.
— Видишь ли, есть слово, похожее на слово «финики». Это слово «физики».
— При чем тут могут быть «физики»?
— В Проекте работают сотрудники разного профиля. В том числе и физики.
— Ну и?
— Допустим, — упрямо тряхнула головой Дорс, — это означает, что убить Гэри хотят с помощью одного или нескольких физиков, сотрудников Проекта. Ванда слова «физики» не знает, так почему бы ей вместо этого не послышались «финики», если учесть, что она их просто обожает?
— Ты хочешь сказать мне, что в личном кабинете отца находились люди… кстати, сколько их там было?
— Ванда, вспоминая свой сон, говорит, что их было двое. У меня такое чувство, что одним из двоих был не кто иной, как полковник Хендер Линн, большая шишка в хунте, что ему был продемонстрирован в действии Главный Радиант, и он с кем-то вел разговор об уничтожении Гэри.
— Мама, ты меня прости, но это звучит все более и более дико. Полковник Линн и кто-то еще разговаривали о том, чтобы убить отца в его собственном кабинете, и при этом не заметили, что в кресле — маленькая девочка, которая может услышать их разговор? Так у тебя получается?
— Вроде того.
— В таком случае, раз речь шла о физиках, следовательно, второй человек, скорее всего — математик.
— Да, мне так кажется.
— А мне кажется, что это совершенно невероятно. Даже если бы это было так, о каком математике может идти речь? Их пятьдесят человек в Проекте.
— Я не со всеми беседовала. Но с некоторыми поговорила, и кое с кем из физиков, кстати, но пока ни до чего не докопалась. Но ты же понимаешь, я не могу задавать слишком конкретных вопросов.
— Короче говоря, никто из тех, с кем ты говорила, не вызвал у тебя ощущения существования заговора.
— Нет.
— Неудивительно. Этого не произошло, потому что…
— Я знаю, что ты скажешь, Рейч. Неужели ты думаешь, что люди возьмут и в приятной беседе раскроют все карты? Я же не пытаюсь силой вытягивать показания у кого бы то ни было. Ты представляешь, что скажет отец, если я обижу кого-нибудь из его драгоценных математиков? — И вдруг, совершенно другим голосом, Дорс спросила: — Рейч, ты в последнее время говорил с Юго Амарилем?
— В последнее — нет. Ты же знаешь, он не большой любитель разговоры разговаривать. Если у него отнять психоисторию, только кожа и останется.
Дорс печально усмехнулась, представив себе созданный Рейчем образ Юго.
