Сергей Абрамов - Человек со звезды (сборник)
– Не бойся, – намеренно громко сказал Ким. – Сейчас нам будут промывать мозги. У тебя есть чего промывать, а, Иваныч?
– Погоди, погоди, – бормотал вконец растерянный Командир. Он, похоже, не ориентировался ни в пространстве, ни во времени. – Какие мозги? Что ты несешь? У меня нет никаких мозгов…
Последняя реплика весьма понравилась среднему лицу.
Мы их станем называть так, как и ранее: среднее лицо, правое и левое. Ибо, как и ранее, они были одним Лицом – Единым в Трех Лицах. Уже упоминавшийся здесь библейский «эффект Троицы».
– Искреннее и важное признание, – задушевно сказало среднее лицо. – Другого я и не ждал. А вы? – обратился он к партнерам.
– Никогда! – сказало левое лицо.
– Всегда! – сказало правое лицо.
– Согласен, – отечески кивнуло среднее лицо. – Так, может, он еще не потерян для нас, а?..
Правое лицо с сомнением молчало. Левое тоже не спешило высказаться.
– К чему он у нас присужден? – поинтересовалось среднее лицо.
Правое лицо подняло руку, требовательно пошевелило пальцами, и в них немедля оказалась толстая папка с надписью: «ДѢЛО» (через «ять»). Такая же, мы помним, и на Кима была составлена. Правое лицо нежно уложило перед средним. Среднее подуло на нее, странички мягко зашелестели, сами собой переворачивались, послушно останавливаясь, где надо.
– Особая мера пресечения, – сказало среднее лицо. – Пожизненное заключение с постепенным изменением режимов.
– Это как? – спросил Петр Иванович. То ли Кима спросил, то ли членов президиума. Поскольку члены молчали, ответил Ким:
– Это просто, Иваныч. Пожизненное – значит, до гроба. Всю жизнь будешь Светлое Будущее ваять. Ну и расти постепенно. Как они говорят, режим менять.
– Что значит «режим»?
– Ранг. Звание. Должность. Сейчас ты просто Командир, а станешь Самым Большим Командиром.
– Пра-авда? – протянул Командир. – А как же теперь?..
– Теперь надо думать, – веско сказало среднее лицо. – Вы совершили преступление. Вы связались с осужденным по другой статье и вступили с ним в сговор.
– В какой сговор? Ни в какой сговор я не вступал.
– А кто ему помог бежать?
– Так ведь напали…
– Не напали, а пришли зафиксировать. По приказу.
– Я же не знал. Надо было предъявить приказ.
– Вы – Командир. Вы обязаны предугадывать любой приказ свыше.
– Ну, знаете ли, я не провидец…
Ким с любопытством слушал диалог, сам в него не вмешивался. Неожиданная радость: Петр Иванович медленно, но верно приходил в себя. Он уже не трясся осиновым листком, не млел под взглядами Больших Начальников, он уже потихоньку начинал отстаивать собственное право на поступок.
– Осужденный быть Командиром должен обладать даром провидца. Это позволит ему не ошибаться в своих командах.
– Ну нет, – не согласился Петр Иванович, – плох тот Командир, который никогда не ошибается. Это значит, что он ошибается, но делает вид, что не ошибается. И других заставляет.
Не очень складно по форме, зато верно по сути, отметил про себя Ким.
– Вы признаете право Командира на ошибку? – В голосе среднего лица слышалась патетически поставленная угроза.
Но Петр Иванович ее не уловил.
– Ясное дело, признаю, – сказал он. – А ребята на что? Чуть что не так – поправят.
– Печально, – печально констатировало среднее лицо. – Положение, видимо, безнадежно. Не так ли, господа?
– Так ли, – сказало правое лицо.
– Увы, – сказало левое лицо.
– И каков же вывод? – спросило среднее и само ответило: – Придется менять меру пресечения… Какие будут предложения?
– Пустите его на свободу, – засмеялся Ким. Ему нравилась мизансцена. Ему нравился диалог – легкий, лаконичный, точный, нравились дурацкие персонажи. Он даже к нелепой декорации привык. – Пустите, пустите. Он на свободе одичает и погибнет.
Но Един в Трех Лицах его не слушал. (Или, вернее, не слушали?..) Лицо советовалось внутри себя.
– Расстрелять? – спросило правое.
– Круто, – поморщилось левое. – Все-таки бывший наш.
– Не был я ваш, извините, – быстро вставил Петр Иванович, напряженно вникающий в ход обсуждения, не без волнения ожидающий решения, но собственного достоинства при этом терять не желающий. – Свой я был, свой.
– Тем более, – сказало правое лицо.
– А что? – вопросило среднее лицо. – Рас-стре-лять?.. В этом что-то есть… Круто, конечно, вы правы, но каков выход? Кассировать по состоянию здоровья? Рано, молод. На дипломатическую отбывку срока? Не заслужил. Перемена статьи?..
– Точно! – утвердило левое лицо. – Перемена. Пожизненное, но – без изменения режима!
Лица понимающе переглянулись.
– Хорошо, – легко улыбнулось среднее лицо. И в тех же скупых пропорциях расцвели улыбки на лицах левом и правом. – Утверждаем. Приговор окончательный и никакому вздорному обжалованию не подлежит.
– Ну, дали! – возликовал Ким, вмазал Петру Ивановичу по широкой спине. – Ну, забой! Ну, улет!.. Ты хоть понял, Иваныч? Они тебе пожизненное впаяли. И – по нулям. Как был простым Командиром, так простым и помрешь. Плакали твои лампасы.
Петр Иванович на приговор реагировал достойно. Петр Иванович не зарыдал, в ноги членам президиума не кинулся. Петр Иванович достал из кармана клетчатый носовой платок, трубно высморкался, аккуратно сложил его и только после этого процесса очищения заявил – Во-первых, плевал я на лампасы. А во-вторых, еще поглядим, кто в них щеголять станет… Пошли отсюда, Ким, – и потянул Кима за карман джинсов.
Не тут-то было.
– Стоять! – громогласно воскликнуло среднее лицо. – Еще не все!
– Погоди, – сказал Петру Ивановичу Ким. – Слышал: еще не вечер.
– Напрасно паясничаете, подсудимый. Речь на сей раз пойдет о вас. («Стихи!» – быстро вставил Ким, но лицо не заметило.) Есть предложение изменить меру пресечения. Что там у нас было?.. – И точно так же, как раньше, влетела в ладонь правому лицу Кимова заветная папочка с названием через «ять», улеглась перед средним, зашелестела страничками. – Двадцать лет с поражением? Отменяем!.. Какие будут варианты?
– Расстрелять! – на сей раз мощно утвердило правое лицо.
– Расстрелять! – тоже не усомнилось левое.
– Утверждаю! – утвердило среднее лицо, достало из синего воздуха круглую печать и шлепнуло ею по соответствующей бумажке в папке с делом Кима.
Шлепок прогремел как выстрел.
– Обвиняемый, вам приговор понятен? – спросило по протоколу правое лицо.
– Чего ж не понять? – паясничал Ким. Ах, нравилась ему постановка, ну ничего бы в ней менять не хотел! И не стал, кстати. – Когда стрелять начнете?
– Немедленно, – среднее лицо взглянуло на наручные часы: – Время-то как бежит!.. К исполнению, и – обедать… Вам, кстати, туда, граждане, – и указал Киму с Петром Ивановичем на выход.
